Вчерашний день принес еще одно происшествие: на чердаке частного дома по улице Пролетарской, 8 был обнаружен труп подростка четырнадцати лет - Сафонова Виктора. Тело обнаружила мать потерпевшего; парень висел в петле. Подробный осмотр места происшествия и поверхностный - трупа позволили сделать вывод о том, что имел место акт суицида, без насильственного вмешательства другого лица. В пользу этого говорила и записка, найденная на письменном столе подростка: «Мама, прошу тебя: прости! Я тебя очень люблю. Витя».
Ну а сегодня - было просто жарко. «Это ж надо как парит! Может, к дождю?» - с надеждой подумал Василий Петрович. Он выглянул в окно - на небе было ни облачка. Не успел Петрович вернуться к столу, как в кабинет, козырнув, вошел дежурный.
- Товарищ майор, позвонили с центрального пляжа: обнаружен труп со следами насильственной смерти.
Пробираясь с криминалистом и фотографом к месту происшествия по многолюдному пляжу, Козлов невольно позавидовал отдыхающим: с каким бы удовольствием он тоже скинул сейчас форму и залез с головой в воду! «Сидел бы в море до вечера, пока не скроется солнце», - мечтательно думал он. А пока - мокрая от пота рубаха противно облепила полное тело, и даже по ногам под брюками струились ручейки.
Между тем, впереди, у самой кромки воды, показалось плотное кольцо любопытных. Из этой толпы навстречу Василию Петровичу вылез милицейский сержант и подошел, докладывая:
- Товарищ майор! Отдыхающими обнаружен труп мужчины. На шее явные следы удушения.
Он сильными, уверенными движениями раздвинул стоявших на пути зевак, пропуская вперед майора с криминалистами, но, видя, что людское кольцо сжимается все сильнее, гаркнул во все свое милицейское горло:
- А ну, разойдись! Не мешайте работать!
Видя, что окрик произвел мало толку, он сунул в рот свисток, взял в руку дубинку, и принялся, свистя, руками расталкивать толпу изнутри. Отогнав всех метра на три от места происшествия, он так и остался стоять, поигрывая дубинкой и не выпуская изо рта свистка.
Козлов между тем склонился над трупом. Пока криминалист с фотографом делали свое дело, он внимательно рассматривал лежащего перед ним мертвого парня. Тому на вид было лет двадцать - двадцать пять. Красивое, мускулистое, загорелое тело лежало на спине, головой в сторону пляжа. Ноги по колена окатывало набегавшей морской волной. Волосы парня были темными, коротко, аккуратно подстриженными, но прическа показалась Василию Петровичу какой-то несовременной. Плавки на трупе были обычными, темно-синими, как на сотнях других загорающих здесь мужиках. Необычным было лишь то, что шею покойника покрывали багровые кровоподтеки и глубокие ссадины, явно говорившие о том, что смерть его была неслучайной. И руки... Петрович присел и нагнулся поближе к правой руке утопленника, лежащей ладонью вниз на песке. Ногти на ней были тщательно ухоженными и покрытыми... блестящим на солнце, переливающимся всеми цветами радуги лаком!
- Володя, сними крупным планом ногти, - обратился Петрович к фотографу. Тот кивнул, продолжая щелкать затвором. Козлов встал с корточек, снял фуражку, вытер платком лысину, которая тут же вновь покрылась новыми каплями пота, и повернулся к отдыхающим.
- Граждане! - крикнул он, стараясь перекрыть людской шум. - Граждане отдыхающие! Кто обнаружил тело?
Толпа многоголосо гудела, но, похоже, никак не отреагировала на вопрос. Тогда вновь раздалась звонкая трель свистка сержанта. После этого уже он гаркнул так, что у Василия Петровича зазвенело в ушах:
- А ну-ка тихо всем! Вы слышите, что к вам обращаются?!
Толпа попритихла, и Петрович повторил вопрос. Какая-то женщина с облезлым носом откликнулась:
- Да он тут с самого утра лежал, никто внимания не обращал - ну лежит, ну загорает! Может, уснул... А потом девчонка одна на руку ему случайно наступила, а он - даже не пошевелился. Тут она шею-то у него рассмотрела, да как завизжит! И упала сама, плохо ей стало. Тут все и забегали!
- А где эта девочка? - спросил Петрович.
- Да не девочка - девка уж здоровенная, лет двадцать, - поправила его лупоносая женщина. - Ее мужик ейный сразу унес откачивать, а потом ушли они.