- Ну-ка, тихо! - прикрикнул майор на парней. - Теперь уже я буду с вами разбираться.
Он сразу почувствовал себя уверенно, поскольку вернулся к привычным обязанностям. Голос его стал по-профессиональному строг. Заметив волнение Чера Чилля, он сначала обратился к нему:
- Итак, о будущем вы вряд ли кому-то разболтали - вы вообще, как я заметил, не из болтливых. А убийства? Вы кого-нибудь убили?
- Я никого не убивал! - снова закричал Чер Чилль. - Зачем мне кого-то убивать?
- Значит, вступили в интимную связь? - почти утвердительно спросил Козлов, тоже повышая голос. И, увидев, как снова дернулся парень, понял, что попал в точку. Тот тоже понял, что запираться бессмысленно, и проговорил еле слышно, опустив глаза:
- Я не вступал в связь... с женщинами...
Тут даже у Пина округлились от изумления глаза:
- Что?! Ты совокупился с мужчиной?..
- С мальчиком... - пробормотал Чер, но тут же заорал, оправдываясь: - Но я не нарушил Правил! Они запрещают вступать в связь с женщинами! Мужчина не может забеременеть и изменить ход истории!
Василий Петрович сразу все понял. Он вспомнил вчерашнее самоубийство подростка.
- А ты знаешь, паскудыш, - заговорил он голосом, не предвещающим ничего хорошего, - что этот мальчик, после того, что ты с ним сделал, повесился? Ты не нарушил своих паршивых Правил напрямую, но ты все-таки убил человека! Именно из-за тебя, выродок, вы не можете вернуться в ваше сраное будущее! У вас там что: сборище отбросов?.. Что же за общество вы построили, если из трех ваших - двое подонков, а третий, не задумываясь, убивает своих же? Вы там у себя, что ли, трахаете и мочите друг друга направо и налево?!
Пин, казалось, впал в ступор, а Чер вдруг искренне возмутился:
- Да вы что? У нас идеальное общество! Его морально-этические нормы - высшее достижение человечества! Если бы я сделал что-то подобное дома, меня бы немедленно подвергли принудительной коррекции личности!
Василий Петрович взорвался:
- Что?! Идеальное общество?! А у нас тут помойка, что ли? У нас можно гадить, срать и вернуться домой чистенькими?.. Это вам не сортир! Да, у нас не идеальное общество: у нас войны, кровь, слезы и голодная смерть стариков и детей, придурки-президенты и зажравшиеся сволочные правительства! У нас полным-полно этого и другого говна, но нам не надо еще и чужого! Мы знаем, что мы из себя представляем, знаем все свои достоинства и недостатки. Да, господа засранцы, у нас есть и достоинства, главным из которых считается не терять этого самого достоинства. У нас есть совесть и стыд, пусть не у всех, но у большинства все же есть. Мы любим ту землю, на которой живем, какой бы убогой она ни была. И мы не позволим никаким морально-этическим ублюдкам поганить нашу землю!
Чер сжался под напором слов майора и из недавнего высокого силача-красавца превратился в бледного, забитого замухрышку. Пин же, напротив, словно бы вышел из ступора после этой гневной тирады. Он вдруг напружинился, присел и, резко выпрямившись, как стрела с туго натянутой тетивы, молнией перелетел через сук, оказавшись на стороне Чера. Быстрым, неуловимым движением он набросил ему на шею цепь от наручников, резко и сильно дернул, и Чер Чилль со сломанной шеей медленно осел на землю.
- Все, теперь я могу вернуться, - прохрипел Пин О’Чет. - Отпустите меня! Я вас очень прошу! Да, вы, конечно, правы - мои напарники вели себя в вашем Времени недостойно. Мне стыдно за них, и я приношу за них свои извинения. Но я-то ни в чем не виноват! Пощадите, я вас очень прошу! Во имя будущего!
- Во имя такого будущего, где живут мерзавцы, подобные вам, я не пошевелил бы и пальцем, - по-прежнему зло, но уже остывая после недавней вспышки, проворчал Козлов. - Но мне противно даже смотреть на тебя! К тому же, насколько я понял, когда ты вернешься к себе, здесь все исправиться? Не будет ни этих трупов, ни изнасилованных девушки и мальчика?
- Да-да! - радостно закивал головой Пин. - В вашем времени все произойдет так, как если бы нас не было вовсе, да так оно и будет! Лично вы даже знать не будете о нас!
- Меня это радует, - сказал майор, подходя к Пину и снимая с него и с мертвого Чера наручники. - Иди! И помни там, в своем будущем, и всем скажи, что здесь у нас тоже люди живут. Относясь к своему прошлому по-свински, вы не уважаете в первую очередь себя. Без прошлого не бывает настоящего, а тем более будущего. У нас это даже дети понимают. Все, иди!
С этими словами Козлов отвернулся от парня, подошел к дубу и сел на траву, прислонясь к его шершавому боку. Солнце уже медленно скатывалось к морю, но было еще достаточно жарко. «Так и не было грозы, - подумал Петрович, привычным движением сняв фуражку и вытирая пот с лысины. - Вот ведь гадство-то какое!»