Андрей был безупречен. Впрочем, только на первый взгляд…
Его эгоизм, инфантильность, нарциссизм и неспособность к действию я рассмотрела не сразу. Очень тщательно он это скрывал. Но рано или поздно все выходит на поверхность. Впрочем, когда я, наконец, разглядела своего возлюбленного без розовых очков, что-то менять было уже поздно. Я была беременна.
Первой, кто узнал эту радостную новость, стала его мама. Я была ей представлена, и мне не без оснований казалось, что она не питала восторгов по моему поводу. Наверняка, надеялась, что это все ненадолго. Ведь ее прекрасному принцу по праву рождения полагалась как минимум принцесса!
Я принцессой не была. Просто хорошая девочка из приличной семьи.
У меня, правда, очень хорошая семья. Бабушка — логопед-дефектолог, очень востребованный специалист. Хоть ей уже 70, бабуля до сих пор работает частным образом и преподает. Маму она растила одна, мамин папа, мой био-дед, изменил бабушке, и она его не простила. Впрочем, несмотря на это, ее женская судьба сложилась очень счастливо. Мама еще училась в школе, когда бабушка встретила своего второго мужа, авиаконструктора, и просто очень хорошего доброго человека Бориса Львовича. Дед мой, а именно его я считала, и называл дедом, был тогда уже разведен, но по каким-то причинам они поженились только после того, как мама поступила в институт. И прожили счастливо много лет, пока он не умер. Я тогда училась во втором классе. Все очень любили Львовича, и мне кажется, бабушка любит его до сих пор.
Если мама — коренная москвичка, практически профессорская дочка, то папа — прямая противоположность. Он родился в Казахстане, куда его родителей, молодых специалистов, сослали по распределению добывать то ли уголь, то ли газ. Отслужив в армии, он приехал в Москву, поступать в институт. Поступил в строительный, поселился в общежитии. А потом встретил мою маму. Они поженились, и родили меня. И вот уже больше 25 лет живут в мире и согласии. Ну, почти…
Потому что сложно представить двух более разных людей. Мама — душа компании, гений коммуникабельности. У нее миллион друзей и подруг. Она звезда любой вечеринки. Поет караоке. Танцы до упаду. Ей хорошо за сорок, а с ней до сих пор пытаются знакомиться парни, да не какие-то деды, а вполне молодые ребята. Нас часто принимают за сестер.
Папа у меня совсем другой. Он немного нудный, и очень правильный. У него все по распорядку, по режиму. Он не курит, выпивает не больше ста грамм коньяку по великим праздникам, и бегает по утрам. Мама со своими вечными гостями, вечеринками и прочими шалостями иногда сильно его раздражает. С возрастом он стал брюзжать, чего раньше за ним мне наблюдалось. Две главные страсти в папиной жизни — это работа и строительство дачи, затянувшееся на века. Иногда мне кажется, что когда стройка, наконец, закончится, у нас на участке будет минимум дворец. Но папа тогда не успокоится, а начнет застраивать второй участок, пустой, примыкающий к нашему, вторым дворцом.
У нас чудесная, дружная семья. Но достойна ли она принца?
Свекровь новости о пополнении восприняла стоически. Даже если и расстроилась, то виду не подала. И велела жениться. Откровенно говоря, не думаю, что сам прЫнц сподобился бы сделать мне предложения без повеления мамы. Но теперь думать об этом уже поздно. Дело прошлое.
Свадьба — прекрасное событие в жизни каждой семьи. Особенно, если замуж выдают единственную дочь. Моя мама была полна идей и планов, но… ее тактично, но твердо отстранили от всех приготовлений. По сути, это был праздник не мой, не Андрея. А Инессы. Она женит единственного сына. На мероприятие буду приглашены нужные и важные люди. Что скажут эти люди? Вот он, основной и главный вопрос. Мы с женихом на этом празднике жизни были не более, чем декорациями.
Я не принимала участия ни в выборе платья, ни в заказе ресторана, ни в подборе меню. Даже наш свадебный торт я увидела непосредственно в момент его разрезания. Но мне было откровенно все равно. Тому была масса причин. Во-первых, я все-таки ждала ребенка, и чувствовала себя соответственно. Мне хотелось спать, немного тошнило, и я вообще была бы не против, чтобы все оставили мне в покое. А во-вторых, я видимо, какая-то неправильная. Все эти девичьи мечты о свадьбах, белых платьях, фате, карете и прочих подвенечных атрибутах меня как-то не впечатляли. Красивая свадьба не была моей мечтой детства, у меня были другие мечты. Если бы еще меня допустили к приготовлениям, и я бы сама выбирала себе это платье, туфли, фату, ресторан. А так… меня отодвинули на десятый план. И я махнула рукой. Нет — так нет. Не очень то и хотелось, в самом деле! Вот мама, та нервничала и возмущалась. Как же так? Почему? А я хранила олимпийское спокойствие.