Из развалин выскочил Ксоф. Взбешенный, ненавистью дышащий ко всему живому, главный по мороку безошибочно выделил среди галдящей толпы ненавистную Базолг. Недобро сузив свои фасеточные глаза, богомол обнажил клинки и жвалы, процедил неразборчиво, наполнил всё вокруг своими точными образами. Десятки иллюзорных копий гигантского богомола сразу же бросились к уцелевшему пятачку земли. Не собираясь размениваться по мелочам, брызжа ядовитой слюной, темный волшебник небесного города намеревался здесь и сейчас рассортировать тела и головы присутствующих, в особенности, голову главного поверенного Хозяина пирамид.
У Базолг над ухом громко щелкнуло. Девушка и сообразить не успела, как настоящий из обманок уже стоял за её спиной. Следующая секунда стала бы для гвардейца последней, но что-то у Ксофа резко пошло не так. Главный по обману неожиданно потерял в объёме: убавилась мускулатура, подсохли крылья, хитиновая броня на выпирающем брюхе расслоилась и посерела. Некогда огромные фасеточные глаза, такие большие и яркие, скукожились до размеров пожухлой миндалины и завалились вглубь черепа. За считанные секунды Ксоф превратился в болезненную версию самого себя, буквально потерял лет семьсот — восемьсот собственной молодости, если не больше.
— Какая же… сухость внутри, — главный по мороку схватился за грудь, попятился, неистово царапая себя за сегментированное брюхо. — Воды мне, воды! Как же я хочу пить!
Под ошарашенным взглядом всех присутствующих усыхающий богомол побежал к водоему, по самые глаза засунул свою морду в разрушенный фонтан. Выхлебав всё без остатка, завалился на спину, вновь заскреб когтями по своей груди. Не в силах заполнить образовавшуюся пустоту внутри себя, визжащий и бегающий от водопоя до водопоя, Ксоф ещё десяток минут пугал всех своим внешним видом и повадками. Наблюдать как некогда одно из сильнейших существ Пантеона теряет силы и молодость, перекатывается по грязному песку разбухшим водяным шаром зрелище по истине не для слабонервных. Вылакав по итогу всю воду без остатка, с ненавистью поглядывая на испуганно молчащую Базолг, повелитель иллюзий ушёл, создал для себя воронку межпространственного перехода и с безумным взглядом провалился в темноту.
— Госпожа, Госпожа, прошу возьмите, Госпожа! — пребывающую в глубоком шоке от увиденного, Базолг дергал за рукав испуганный паренек. — Госпожа Базолг, возьмите, возьмите скорее!
— Что это? — заторможено спросила Первый гвардеец.
— Вас приглашают на танцы!
Трусящий посыльный быстро отдал сложенный вчетверо листок, что есть мочи припустил из сектора. Базолг медленно развернула пергамент, прочитала. Её в самом деле приглашали на танцы, а конкретней «в клуб». Автором приглашение был Имельгор, брат Имельтиды, и потому как-то игнорировать это приглашение шансов не было — Базолг уже обещала. Сунув записку в карман, к дурацким чекам и депеше о воинской повинности, Первый гвардеец Анубиса заспешила на выход. Странным образом вновь разболелась шея, место несуществующего укуса начало подозрительно саднить, но девушка не обращала внимания. О случившейся в Пантеоне веренице событий требовалось срочно доложить Повелителю.
Глава 4
— Класс-класс-класс!! Какой огромный, какой здоровенный! ВА-А-У!
Наблюдать как вокруг её мусорщика визжит и скачет довольная София Анне было противно. Эта дура уже начинала её бесить, хоть общее время их знакомства и насчитывало не более получаса.
— Он мой, брысь от него! — хватаясь за окровавленный бок, поперла на свою товарку рогатая.
Вклинившись меж молчаливым великаном и визжащей Софией, Анна со всех сил потянула бледнолицего подальше с этой проклятой поляны. Схватив мусорщика за его огромную когтистую пятерню, Анна истерично завизжала, закричала на одноглазого, требуя шевелить ногами и побыстрей разворачиваться в нужную ей сторону. Смерть и апокалипсис стремительно приближались. Пятерка небесных заканчивала утюжить своими убойными заклинаниями горящие руины разрушенного города. Добивая последних выживших, всадники местного армагеддона уже заходили на новый вираж — аккурат в сторону гигантской труповозки и всех её обитателей, собравшихся подле огромных колёс. Сообразив что будет дальше, народ мгновенно бросился в рассыпную.
— Да шевели ты ногами, гад! — не в силах сдвинуть эту бледнокожую громадину с места, завизжала Анна. — За мной, за мной, сказала!
— Руки прочь от него, мымра, — подскочила София к истерящей красноглазой, схватила ту за волосы, — мусорщик мой, катись отсюда!
— Твой?! Он мой! Пусти меня, шалава подзаборная!
— ЧТО?! Ах ты проститутка…
Крики и ругань сцепившихся бабенок заполонили округу. Визжа и брыкаясь, хватая гиганта за руки и ноги, кусаясь, пиная друг друга, рогатые тянули мусорщика каждый в свою сторону, требовали от него подчиняться, истерили, норовили друг друга убить и этого болвана, упертого в том числе. Бледнолицый калека упорно игнорировал обеих красноглазых. Более того, выбравшись из-под горы вонючих останков, мусорщик как вкопанный замер у труповозки, разогнулся во весь свой исполинский рост, сжал-разжал кулаки, неспешно повёл плечами, медленно покрутил головой, разминаясь.
— Ты совсем ополоумел?! — разом завизжали истеричные бабенки. — Чего встал, дубина?!
В воздухе просвистело. Из-за спины бледнолицего выползла зазубренная красная тентакля, отправила красноглазых в затяжной полёт. Отвесив рогатым мощную оплеуху, жуткая каланча вернулась к своему хозяину, покрутилась за спиной одноглазого, дожидаясь подругу. По земле заскользил здоровенный серый спрут. Хищно щелкая жвалами и подхватывая из бегущей толпы наиболее крикливых и отчаявшихся, мерзкий живой шланг вернулся к однорукому, закинул в свою пасть пойманную добычу, довольным питоном заструился вверх по мусорщику. Через пару секунд обе змеюки, серая и красная, извивались напротив лица молчаливого великана, заглядывали тому в глаза, подобострастно урчали, шипели, щелкали окровавленной пастью. Бледнолицый недовольно покосился на питонов. Обе тентакли мгновенно захлопнули пасть и шустро юркнули однорукому за спину, скрутились там аккуратным клубком.
Мусорщик пришел в движение. Прекратив наблюдать за смертоносным полётом разбушевавшихся небесных, одноглазый вновь занырнул в содержимое гигантской труповозки. Вместе со своими голодными питонами мусорщик растворился в куче провонявшейся мертвечины, вынырнул из нее секунд через тридцать, выбрался из гигантской кучи с огромным мясницким тесаком в руке. Бросив артефактный клинок на землю, вновь полез в труповозку, выбрался из неё с кучей холщовых тряпок и парой сломанных костей, тоже бросил на землю.
— Не лезь к нему, не лезь говорю! — приходящихся в себя Софию и Анну схватил за руки неугомонный культист.
Осоловело хлопая глазами, девушки собирали мысли в кучу, упорно пытались встать после их стремительного полета через весь мусоросборник. У Софии так и вовсе пол-лица опухло, так удачно огрела её по мордашке живая тентакля. Впрочем, рогатую это ничуть не расстраивало. Более того, конкурентка Анны, казалось, ещё больше заинтересовалась одноруким калекой, ибо подобного существа, с разумными управляемыми спрутами за спиной она до этого момента ещё не видала.
— Не смейте мешать аватару божьему! Не лезьте под руку, бестии красноглазые! — всё не затихал культист, не пускал обратно к труповозке. — Не мешайте ему, не гневите, ибо когда явится истинный хозяин этих земель, только деяния твои определят жить тебе или умереть! Не лезь к однорукому!
— Ты чертов псих! — Анна что есть сил врезала культисту, тут же застонала не в силах и дальше воевать и брыкаться.
Рана на вспоротом боку интенсивно закровила. Собираясь высосать из того всю жизнь и энергию, красноглазая направила руку в безумного проповедника, попыталась активировать способности, но все её навыки не работали. Все способности из личного арсенала красноглазой отказывались повиноваться.