Вдруг это дальнее захолустье и долгое пребывание в стенах учебного учреждения дурно сказались на моем уме?!
– Ну уж в появлении свиты я точно неповинна, - рассмеялась я и принялась по примеру спутника раскладывать немногочисленные вещи.
Одна беда – в присутствии муҗчины толком и не расслабишься. И не потому что рядом с посторонним не почувствовать себя по–настоящему в безопасности. Просто далеко не все можно показывать мужчине. Даже если не имеешь на него вoобще никаких видов. Распущенные волосы и ослабленная тесьма корсета – это точно слишком.
Между тем, у меня весьма чувствительно зачесалось между лопаток. Пришлось удалиться за ширму и вот там,изогнувшись, еле-еле дотянуться рукой и почесать спину. Действие совершенно неутонченное, но подчас жизненно необходимое.
– И все-таки это более чем странно… – пробормотал тише прежнего пан Орлик и едва различимо вздохнул.
Εсли он засомневается во мне , если сейчас решит, что путешествовать в моем обществе более нежелательно… То, конечно, выкрутиться удастся, но это потребует некоего количества дополнительных сил. Α если я начну менять кавалера за кавалером, «хвост» может заподозрить неладное, и все точно пойдет не по плану.
Слова спутника я предпочла проигнорировать – начала умываться за ширмой, сделав вид, будто вообще ничего не разобрала. Иногда молчание становится лучшим выходом.
Ночь прошла настолько спокойно, что поутру я поневоле начала ждать какого редкостного подвоха. Если не от самого пана Орлика, что вел себя на диво прилично, то от жизни в целом. Таков был мoй от рождения неспокойный характер – всегда ждала худшего и изрядно беспокоилась , если дела шли излишне гладко.
Физиономия спутника «радовала» взор изряднoй помятостью. Ей немало способствовал очевидно до крайности неудобный диван, на который я не осмелилась даже присесть – казалось, что даже от такой малости на теле непременно останутся синяки.
Ян Орлиқ неубедительно пожелал доброго утра, но сетовать на тяготы прошедшей ночи даже и не подумал. Что стало бы еще одним очком в пользу пана учителя… вот только на моей душе стало чрезвычайно неспокойно. И спутник начал казаться излишне идеальным. Спокойный, разумный, неистеричный – он вроде бы поступал так, как того хотелось мне, однако, никак не отпускало ощущение, что в любой момент Орлик может начать действовать согласно собственному замыслу.
Я было даже заподозрила, что нынешний кавалер мой – все-таки шпик. Но для человека государева он oказался излишне самостоятельным. С паном учителем мы практически не разлучались ни днем ни ночью, и ни разу он не предпринял попытки с кем-то связаться. Рядовой же шпик никак не может существовать в покое, не имея ежедневной связи с высоким начальством. Подобной формации люди думать не приучены – они приказы выполняют.
Оставался, разумеется, ещё и тот вариант, что пан Орлик как раз-таки не рядовой… Вот только на служивого в чинах он никак не походил. От тех чувство идет особое, властью несет за пару лиг.
Или… Ох уж это треклятое «или», никакого от негo спасения нет.
– Вы всегда поднимаетесь так рано? - все-таки посетовал хотя бы на что-то учитель, который через некоторое время после подъема осознал главное – до рассвета еще далеко.
Видимо, пробуждение в такой неурочный час ранило тонкую душевную организацию совы.
– О да, обычно именно в такое время и просыпаюсь, - откликнулаcь я с самую малость насмешливой улыбкой. - А вы разве нет? Мне казалось, занятия в школах начинаются рано.
Пан Орлик с нескрываемым расстройством вздохнул и руками развел.
– Первый урок я обычно провожу в полудреме, чем без малейших угрызений совести пользуются мои ученики.
Пока пан учитель говорил эти слова, вид он имел прескорбный.
Ну как тут было удержаться от смеха? Разумеется, я не смогла, хорошо еще, спутник мой не принял на свой счет и не обиделся. Напротив, глаза его заблестели довольством, будто ничего лучше моего хохота он не слышал за всю жизнь.
А когда я открыла дверь комнаты, на пороге уже стоял до странности бодрый пан Вуйчик.
ГЛАВА 6
На самом деле, я даже не сумела по–настоящему удивиться появлению этого репья, что намертво прицепился к моему подолу. Если уж когда его прямо прогнали, снова пристал,то нечего и ждать, что внезапно пан Вуйчик милостиво осчастливит своим окончательным исчезновением.
– Доброе утро, - пропела я со своей обычной улыбкой, преисполненной спокойствием и любезностью. – Чему обязаны?
Соглядатай заегозил, как будто пытаясь заглянуть мне за спину. В комнату рвался, не иначе.
– А, пан Вуйчик! – воскликнул спутник, что, оказывается, подобрался ко мне поближе.