— Он… там, — раздался низкий тихий голос Отилы, — большой ангар… в стороне… особняком от базы… Блокируют жёстко… Кену плохо… его пытают… он держится… Охраны не много… два десятка… — домовой замолчал и очнулся. — Егор, э-э-э Очер, устал я. Нужно отдохнуть, — слабо проговорил он и замер, свесив голову.
Стараясь не потревожить домового, я распрямился, оглянулся и увидел стоящего в полста метрах Болка, который что-то разглядывал на отвесной скале. Я насторожился, заподозрив там что-то важное. Подойдя к здоровяку, я обошёл его мощную фигуру и встал рядом.
— Что тут?
— Какие-то знаки, — Болк покачал головой, пошевелил бровью и поскрёб лоб, — сильно смахивают на такие же в пещере вблизи нашей базы. Помнишь куб в подземелье?
Я вгляделся в чёткие высеченные символы и сразу вспомнил алтарь в подземном зале. Видел я его мельком, но сходство надписей несомненное. Проведя рукой по знакам, я отметил, что они нанесены в одном размере, их края поразительно ровные и гладкие, будто их не высекали, а выдавили, или выжгли. И то, и другое наводило на мысль, что письмена нанесли не дикари. Вместе с тем мох, лишайник, трещины, щербины и толстый налёт патины свидетельствовали о глубокой древности этой надписи. А то, что это осмысленный текст не вызывало никаких сомнений.
— Известно, что в этих горах иногда встречаются такие надписи, — проговорил Болк и, собираясь отойти, повернулся и столкнулся с Отилой, голова которого едва доставала до груди гиганта.
— Погодь-ка, дай глянуть, — устало проговорил домовой, отодвигая Болка и приближаясь к скале.
Болк ухмыльнулся и отошёл, а я встал рядом с Отилой. Накатило предчувствие чего-то важного, и я напрягся от ощущения скорого ответа главный вопрос: что делать? Зная о необычных способностях домового, сейчас я ждал от него ответа и, наверно, чуда.
— Похоже на наш праязык. Очень древний. Но все языки в конечном итоге исходят из него. В целом надпись я понял, хотя есть несколько непонятных знаков, переведу их по смыслу. Короче так: «Начиная путь к глубинам бытия, ступай к спящим…». — Отила отступил и устало потёр глаза.
— Это всё? — растерянно спросил я, не поняв смысла послания из глубины времён.
— Нет. Нижнюю строку прочесть не могу. Но есть указатель, направленный в глубину долины. Вот смотри, — и домовой ткнул пальцем в знак, смахивающий на удлинённый треугольник с двумя точками сзади.
— «Вот и ответ на вопрос», — облегчённо проговорил я про себя. Вспыхнувшее сомнение погасло и я проговорил вслух: — Предлагаю идти вдоль долины, искать подобные знаки и указатели. А там посмотрим. Болк, ты с нами? — спросил я подошедшего боевика.
— Сходить, конечно, можно, но что мы будем жрать? — он по привычке почесал лоб и махнул рукой. — Ладно, пошли, горемыки.
Насчёт «жрать» я разделял пессимизм Болка, а потому с сожалением втянул живот.
Наслаждаясь безмятежной тишиной, я шагал по каменистой поверхности долины покрытой слежавшимся щебнем и мелкой альпийской травой. Где-то левее за невысоким кустарником шумел горный поток. Домовой шёл первым, сзади пыхтел Болк. Раньше монотонная ходьба помогала думать и размышлять, но не сейчас. Незаметный сначала недостаток кислорода теперь начал сказываться. Дышать приходилось чаще и глубже. Мысли начали путаться, а потом и вовсе куда-то подевались. Состояние начало походить на сон наяву. Очнулся я от радостного вскрика Болка. Мы с Отилой оглянулись и увидели, что здоровяк, свернув направо, продирается через кустарник, растущий между двумя осыпями. Он исчез в зарослях, а мы с Отилой, ничего не понимая, переглянулись, постояли и присели на валуны. Опять вернулось состояние апатии, которое притупило голод и перешло в сильное желание заснуть. Незаметно для себя я задремал.
Не знаю, сколько времени длилось моё забытьё, но я успел увидеть яркое и ясное сновидение. Узкий каньон, высокие отвесные ровные стены, каменные обвалы и осыпи и среди них, почти заваленный глыбами вход в пещеры. Возникло предчувствие, что где-то там находится нечто важное и жизненно необходимое. Когда я очнулся, остался лишь угасающий след видения, который совсем исчез от вида выбирающегося из зарослей Болка, тащившего на плечах какое-то рогатое животное.
— Принимайте добычу, — радостно осклабился здоровяк, — рогач выскочил прямо на меня, грех было упустить, подбил бедолагу. Теперь про голод дружно забываем и готовим праздник живота. И только попробуйте сказать, что вам не понравилось жаркое.
Через три часа в голодном азарте мы сожрали половину жареной козлятины. Мы — это я и Болк. Костёр тлел и грел и мы разлеглись рядом с ним в благодушном расположении духа. Я лениво ворочал палкой мерцающие угольки, Болк, похоже, задремал, а домовой сидел в сторонке и грыз травинку. Что с него вегетарианца взять? Однако, глядя на домового, я слегка приуныл, ведь кормить Отилу, действительно, нечем. Где тут взять хлеб, молоко и мёд? Благостное настроение пропало.