Рома, толстоватый и невысокий парень с мягким голосом и в красной футболке, постоянно шутил и смеялся, если слышал намек на что-либо смешное. Таким я его запомнил и во время нашей первой встречи на Барсово, где мы отмечали день рождения нашего общего товарища, и таким он оставался в стенах 105. Я слушал его сотый анекдот про басиста, затягиваясь «Мальборо» (в тот момент многие курили прямо внутри рок-клуба, даже стояли пепельницы на столах), как вдруг к нам подошла какая-то худая девушка с короткой белой причёской и странными линзами, одетая в стиле лондонских панков.
Девушка стрельнула сигарету и представилась Настей. Мы назвали свои имена, но особой инициативы в разговоре не показали, поэтому она довольно быстро ушла к бару, где в тот момент как раз заказывал очередную кружку пива Серый.
Уже через полчаса стало понятно, что наш друг крайне заинтересован в общении с ней и её подругой, чьё имя я уже не помню. Мы чуть ли не потеряли его, ибо весь вечер Серега общался с ними. Ну и ладно, чего нам, жалко, что ли?
– Ну-ка, расскажи еще про басиста, – возвращаюсь к разговору об анекдотах я.
– Так, представь, что анекдот про Женю (наш знакомый басист из Барсово) – подготавливает меня к очередной шутке Рома и продолжает:
– Басист бегает по дому за дитем: «Сука, поймаю – руки поотрываю!». Жена испуганно спрашивает – и в этот момент Рома пародирует женский голос – «Жень, че такое?»
После небольшой паузы: «А он мне струну расстроил, а какую – не говорит!»
Я засмеялся, и действительно представил нашего знакомого басиста. Бас-гитаристом пробыл он недолго, ибо у него были совершенно другие интересы, но почему-то к шуткам про басистов его образ подходил идеально.
Через некоторое время Серый подходит к нам и со слегка виноватым видом говорит:
– Пацаны, вы извините, но я на ночевую у Насти останусь, с вами не поеду.
Я настороженно спросил:
– Нахуя?
– Нуу, Димас, поймешь потом. Серый выдержал некоторую паузу и добавил – У вас денег на такси хватит?
Рома достал пару купюр из кармана и, пересчитав их, ответил «Да». Я тоже пересчитал деньги и насчитал немного налички, которой хватало и на «Индрайв» и на еще один стакан пенного.
Прошел ещё час. Мы слегка обиделись на внезапный отход Серого, но виду не подали. Настало время ехать домой – Роме на Барсово, а мне на Солнечный, ну а на часах тем временем было уже за полночь. Мы чуть прошлись по городу, дойдя до круглосуточного ларька, чтобы купить по пачке сигарет, а затем Рома вызвал «Индрайв». Великодушный водитель согласился отвезти нас за пару соток, но денег на то, чтобы доехать и до Солнечного, не хватило. По итогу мы вышли в центре Барсово, Рома проводил меня до конца поселка и дальше я пошел пешком. По абсолютно тёмной и пустой дороге, разделяющей Солнечный и Барсово, изредка слыша вдалеке лай собак и не видя практически ничего, кроме горящих в небе звёзд. Добрался домой я без приключений, и мне в этом сильно повезло, поскольку ходить пешком в том безлюдном районе одному, ещё и ночью, чревато.
Пока я шел домой, я написал Серому «Отпишись потом чё да как», но ответ получил лишь на следующее утро: «Димон, всё заебись!». «Что ж, ну ладно» – подумал я и продолжил заниматься обычными делами: учебой, прогулками по Солнечному с друзьями, написанием песен и периодическими выездами на студию.
Тогда в нашей жизни настал небольшой период «косплея на панков». Серый стал чаще носить одежду, напоминающую стиль Сида Вишеса, а на некоторых фотографиях корчил рожи, как это делаю я на выступлениях. На некоторых фотографиях он был вместе с той девушкой, глаза которой неизменно напоминали персонажей хорроров благодаря линзам. В музыке, которую Серега писал, стало появляться всё больше романтических ноток (при тяжести песен).
Ну а приходя к Серому домой, чтобы порепетировать, я часто слушал его истории о том, как он готовит панковские коктейли, намешивая в них всё, что горит, и панковский обед (как в книге Александра Балунова), намешивая в картофельное пюре всё, что найдется в холодильнике – обязательно с хорошим шматом сливочного масла и ветчиной, опционально – с другими ингредиентами. Жизнь Серого в тот момент поменялась, он стал счастливее, всё больше проникаясь той культурой, которой на самом-то деле уже давно не существует. И если я проникался именно сценической её частью, кося под Горшка на выступлениях, то Серый какие-то нотки добавлял и в свою обыденную жизнь, даже стараясь выглядеть, как панк на обложке музыкального альбома. Но всё в пределах разумного, конечно.