Но не в случае Софи. Герцу было забавно, но одновременно с тем и грустно видеть, что этот мужчина, который сейчас внимательно осматривает квартиру, волнует Софи настолько, что она становится другой, превращается в просительницу. Как еще можно истолковать почти резкий взгляд, который она бросила на Герца, словно открывая ему свои намерения? Как ни трудно ей было выражать свои чувства — а Герц видел, что у нее эта проблема была всегда, — ее глаза теперь говорили за нее. Маленькое застывшее личико Софи было столь же непроницаемо, как всегда, но он заметил напряженность в ее позе. Ему показалась прискорбной эта потеря автономности, как в его, так и в ее случае, но он надеялся, что она в достаточной степени женщина, чтобы с этим справиться. Но неизвестно, насколько успешно. Мужчины лучше к этому приспособлены, чем женщины. И Софи, собственные эмоции которой казались недоступными, всякую неуместную нежность со своей стороны будет воспринимать как нарушение приличий. И это так. Внимание мистера Хендерсона было полностью поглощено квартирой, он с довольным выражением лица тщательно осматривал все углы. Пройдя мимо Софи, он коснулся ее плеча добрым дружеским касанием. Герц мысленно вздохнул. Вот, значит, чем можно покорить женщину — не мольбами и даже не напором, а явным безразличием. Герц не смог себя заставить обратиться к молодому человеку по имени, и это также подтверждало, что уважением к себе он обязан в равной степени красоте и самообладанию. Видно было: если он захочет, он поселится в квартире в ближайшее же время.
— Я, с вашего позволения, приготовлю чай. Действительно, вы тут походите, осмотритесь, мистер Хендерсон. Как я уже сказал, планы мои еще не вполне ясны мне самому. Я собирался уехать в ближайшее время, но на деле могут возникнуть некоторые препятствия, так что получится значительная задержка. Вам это может не подойти.
— Чай — это было бы чудесно, — сказал мистер Хендерсон. — Я все равно пробуду в Нью-Йорке большую часть месяца. И я совсем не хочу вас торопить. Наверное, Софи вам говорила, что я ищу постоянный адрес? Если я нашел то, что искал, — а я думаю, что нашел, — я бы мог и подождать.
— Понимаю. Так вы думаете, что это вас устроит?
— Уверен. Хорошее место, хорошие коммуникации и так далее. А гараж здесь есть?
— Нет, — сказал Герц, надеясь, что это его охладит. — Но метро совсем близко. До «Бейкер-стрит» и «Марбл-Арч» несколько минут ходьбы.
— Я могла бы вас подвозить по утрам, — вмешалась Софи, и на ее обычно бледных щеках проступил румянец.
— Вы вместе работаете? — спросил Герц.
— Мы познакомились через работу. Оба работаем в Сити. Софи кое-что делает для моей фирмы.
— А, краткосрочный контракт.
— Вот именно. Она знала, что я ищу место, и сказала, что в одном доме с ней может быть что-то подходящее.
— Ясно, — устало сказал Герц. — Как вам подать чай?
Он был почти сражен, не подкупающим отсутствием напора, а уверенностью молодого человека в том, что его потребности будут удовлетворены. Так он и движется по жизни. Крупная сумма денег, которую он упомянул, вывела Герца из ступора.
— Квартира не продается, — строго сказал он. — Хотя когда-нибудь, возможно, ее и будут продавать. Я имел в виду отъезд на месяц или два. Но, как я уже сказал, возможно, я уеду и на более долгий срок, может, далее навсегда. Это зависит не от меня. Я понимаю, что это делает квартиру менее привлекательной в ваших глазах.
— Нет, все прекрасно. Мне здесь очень нравится. Я готов согласовать свои планы с вашими.
— Мне потребуются рекомендации, как вы понимаете.
— Разумеется.
— Софи мне сообщит, когда вы возвращаетесь из Нью-Йорка. Тогда мы сможем снова все обговорить.
Но Софи, которая не отрываясь смотрела на мужскую руку с чашкой чая, лишь рассеянно пробормотала:
— Конечно.
Герц испытал неприятное чувство жалости. Значит, ей тоже суждено быть жертвой. Мысль эта не принесла ему никакого удовольствия.
Они расстались друзьями. Герц закрыл дверь с чувством облегчения, хотя ему показалось, что в квартире стало необычно тихо. Это была не та тишина, что сопровождала его одинокие дни, но тишина, какая устанавливается после ухода молодежи. К своему удивлению, Герц был рад их посещению, хотя оно имело губительные для него последствия. Он видел, что они имеют право требовать, ощущать свои преимущества, не обращать внимания на тех, кто стоит у них на пути. Что его поразило, так это их физическая раскованность, которую он уже давно забыл. Разве может их уверенность вдруг дать осечку? Хотя теоретически решение было за ним, Герц почувствовал, что с ним могут и не посчитаться. Что значат его планы в сравнении с их планами?