Я тяжело вздохнула, ведь что-то подобное я и ожидала. Ведь у меня, просто по определению, весь день на ура пройти не может. Закон подлости преследовал меня всю жизнь. Я, вроде бы, должна была к этому привыкнуть, но так и не привыкла. Пока мы ждали группу сопровождения, я смотрела по сторонам, рассматривая людей, поднимающихся и спускающихся на эскалаторах. Некоторые из них поворачивали ко мне головы и смотрели на меня с удивлением, с жалостью или смотрели сквозь меня. Через несколько минут мне надоело это занятие и я, повернув голову и уставившись на закрытый эскалатор, начала гадать - приедет один человек из сопровождения или двое. Иногда, в прошлые разы, приезжал один человек, который говорил, что поможет держать коляску, но на самом деле - вставал на верхней ступеньке и смотрел, как коляску держала мама. Хотя, конечно, он обязан был делать это сам. Тем временем мама спросила у дежурной, сообщали ли им с другой станции, что нам нужно сопровождение. Дежурная сказала, что ей ничего не сообщали и наш приезд для нее стал сюрпризом. Я, услышав эту фразу, переглянулась с мамой, и мы понимающе кивнули друг другу. Время тянулось, сложно жевательная резинка - медленно - медленно. Если бы я могла ерзать на коляске, то уже точно извертелась бы. В конце концов я их увидела, они спускались вниз по эскалатору. Оба в темно-синей форме сотрудников метрополитена, один был высокий и стройный, с седеющими волосами, второй - с темными волосами, плотный. Спустившись они подошли к нам, поздоровались.
Как только запустили эскалатор, тот из них, который был крепче на вид, завез меня на него. Он хотел было поставить коляску на тормоз, но мама не дала ему это сделать, мотивировав это тем, что, когда меня нужно будет свозить с эскалатора, он не успеет снять коляску с тормоза. Он был недоволен, но послушался маму. Через несколько минут, они с напарником заявили, что никогда не видели подобных колясок. Я хмыкнула себе под нос, такие заявления давно стали для меня привычными. Когда мы были на середине пути, я подсознательно уловила, что этому сильному на вид мужчине, стало тяжелее держать коляску. Возможно, дело было в том, что моя коляска была у него далеко не первой за сегодняшний день, а возможно - потому что он был физически слабее, чем казался внешне. Через какое -то время я услышала от него фразу, которая повергла меня в шок, так, что я даже не сразу ее поняла, а когда я осознала ее, то разозлилась. Он сказал, что чиновникам надо принять закон, который будет позволять инвалидам-колясочникам ездить на метро только в стандартных колясках, которые для метро подходят и ни на каких других. Его напарник согласился с ним. Видимо у этих двоих не было родственников или друзей, прикованных к коляске, и они не представляли себе жизнь инвалида, раз они позволяют себе такие циничные заявления.
Как только я хотела заявить им о том, что они неправы и разразиться тирадой насчет болезней, и то, что все инвалиды разные и подходит им только разная инвалидная техника, мамин голос прозвучал из-за моей спины как гром. Она спросила их - а что в таком случае делать мне, которой не подходит обычная стандартная коляска, а подходит только изготовленная с учетом моих требований. Ведь я такая же личность, как и они и имею право на использование любого общественного транспорта. Я стиснула зубы и задумалась над тем - как таких людей вообще пускают в службу сопровождения, ведь своим высказыванием и согласием с этим высказыванием, они оба выказали лично мне и всем инвалидам в общем полное неуважение. А ведь уважение - это элементарная вещь, которую заслуживает каждая личность. Мне стало паршиво и остатки хорошего настроения растворились в мрачных эмоциях. Пока эти мысли крутились у меня в голове, я почувствовала за спиной, смущение и смятение мужчин и раздражение мамы. Все оставшееся время мы, четверо, провели в напряженном молчании. Когда меня свезли с эскалатора, я почувствовала неимоверное облегчение. Мама забрала коляску у работников метрополитена, поблагодарила их за помощь и сказала, что дальше мы справимся сами. Примерно через час, я оказалась дома, в своей кровати, выжатая, как лимон. Этот день из дня отдыха превратился в день осознания того, что главные барьеры не на улице, а в головах людей.
Очередное "веселье" или грязная машина.
Этот день мне запомнился не болью в ногах и не тем, что водитель не мог нормально закрепить мою коляску или тем, что вёл автомобиль неаккуратно, и я подпрыгивала на каждой кочке, которая отдается в позвоночнике болью и заставляет молится всем святым и богам, чтобы титановая конструкция не треснула или ещё хуже не сломалась ведь если она сломается, то будет дорога каждая даже не секунда, а доля секунды - ведь угадать куда воткнется спица, в какой-нибудь орган или вылезет наружу, никто не может. Поэтому, каждый раз выходя из дома, когда нужно было куда-то ехать, я горячо надеялась, что приедет машина в которой смогут меня нормально закрепить и водитель будет аккуратно ехать - за свою короткую, но насыщенную жизнь я ездила в различных машинах и с разные водителями. В пятнадцать лет мне сделали операцию на позвоночник. Тот год был для меня адом и в тот год меня спасли в Кургане. Я смогла вновь спокойно дышать, не просыпаясь по ночам от того, что мне не хватало воздуха и смогла строить планы. И пусть теперь эти планы было труднее выполнить, потому что у меня в тазу и в спине стоит конструкция. Я теперь, например, могу плавать лишь на спине, но это мелочи - главное я жива.
Это был один из хмуро-серых дней, который запомнился, как необычайно унылый. Несмотря на то, что Санкт-Петербург считался городом дождей и серости, но этот день мне запомнился, как слишком мрачный и хмурый день. Мы с мамой поехали на Обводных канал, в фирму инвалидной технике, которая называется: "Оттобок", чтобы проверить мою электроколяску и посмотреть мою новую коляску, которую во время обсуждения, сами колясочники и их близкие друзья и сопровождающие называли между собой в разговорах - коляски активного типа или просто - напросто "Активки".
Эти коляски были с большими колёсами, которые может крутить любой колясочник, у которого работающие и сильные руки, он может управлять ею, крутя колеса, а также снимать и ставить коляску на тормоз самостоятельно. А ещё эту коляску можно было засунуть в багажник легковой машине и пусть для этого надо было снять подножки сложить коляску и снять большие колёса, но, если сравнивать Активку с электроколяской, то первая была проще в использовании и легче в перемещении. Но электроколяска была более удобной лично для меня, потому что в ней я могла менять положение тела и передвигаться самостоятельно. Я тогда была полна надежд, что, приехав в Оттобок, мы сможем сразу же забрать мою вторую коляску. Эта коляска, активного типа, была мне нужна для каких-то неожиданных поездок, например - для неожиданных поездок в другие города, в частности - Курган и Москву. Также она была необходима для поездок в метро, так как в электрической в метро просто не пустят.