Я знаю другое. Панцирники не исчезли с наших трасс и так же вежливо здороваются, чтобы затем… — нет-нет, просто улететь. Я видел панцирника так близко, как не видел никто из выживших, — ничего омерзительнее мне видеть не приходилось.
Я рассмотрел в прозрачном корабле то, что подтвердили через год экзобиологи. Тело панцирника нашли неподалеку от притона, где я провел больше недели. Каким-то чудом его корабль был сбит местными военными в самом начале кампании. Те, кого мы принимали за панцирников, ими не являлись. Каждый из них был парой существ, слившихся в бесконечном акте. Их щупальца, всегда ласкающие друг друга, их головы, сросшиеся в бесконечном поцелуе… Это должно было показаться отвратительно…
Президент был прав. Панцирники — эмпаты. Для них должно быть нормально, как и для любого другого существа, попытаться понять, кто встретился на их пути. Для панцирников должно быть нормально — ужаснуться нам. И дело не в том, что именно чувствовал каждый из тех, кто услышал приветствие панцирника, дело в том, что каждый из них не почувствовал.
Для панцирников, проводящих всю жизнь в бесконечном обожании друг друга, нормально считать, что существо не любящее — требуется уничтожить. Они не знают, что не любить — не значит ненавидеть. Теперь они знают — мы тоже способны любить, и, вероятно, чрезвычайно удивляются, почему у нас это встречается так редко. Теперь они знают — мы тоже люди — в их понимании. Неполноценные, но все-таки люди.
Просто президент Феофании выбрал не тех делегатов. И дело никогда не в деньгах — дело в способности. Я знаю, что девять женщин на крыше любили панцирника. Я ведь заплатил каждой за целый день. Любили по-настоящему, только настоящая любовь могла преодолеть мой страх и мою ненависть.
Я никогда не вернусь на Феофанию.
Планета Мертвого Бога
Элли — моя девушка, причем — моя очень выборочно. Примерно два раза в год, когда её яхта «Фея» заходит на посадку рядом с моим домом, и до момента взлета. Одним не самым жарким летом мы были вдвоем неделю. Об этом чудесном времени мне напоминает шрам на руке. Ничего такого — я разбил стекло в оконной раме. В этот момент мне нужно было кого-то ударить. Я ударил окно.
На этот раз Элли предложила прокатиться с ней к солнцу системы Джунго. Две недели с моей девушкой — это много. Но у меня не было шансов отказаться. Мы летели навстречу дракону. Фишка в том, что лететь к нему навстречу — не фокус. Фокус в том, что на этот раз у нас были шансы его увидеть.
Да, и надо будет заранее присмотреть что-нибудь легко бьющееся и одновременно не оставляющее шрамов.
Нет планеты, на которой не было бы мифа о драконе. Мифы есть, драконов нет. Встречаются большие и маленькие змеи, летающие ящерицы и плюющиеся огнем рыбы… Близко, но не то. Не хватает двух важных деталей. Дракон должен быть прекрасен и как бы это? Если во Вселенной существует магия, то драконы должны состоять именно из неё. Или магия — это и есть драконы. Тут легко запутаться.
В принципе, если мотаться по Галактике каждый раз, когда кому-то привидится дракон, — путешествие будет долгим, безрадостным и где-то с пятой попытки возникнет жгучее желание убивать каждого, кто просто осмелился вслух произнести слово, которое на «дра» начинается и на «кон» заканчивается. Элли была в самом начале этого пути, но ей уже повезло. На этот раз дракона видели не где-нибудь, а в системе Джунго, у планеты Остентум. Что еще важнее, видели именно коренные обитатели Остентума — народ не просто особенный — странный.
Остентум часто называют планетой Мертвого Бога. В свое время местные жители не просто нашли бога, но смогли его убить. В отличие от других планет, где чего только не делали жители с богами, но все же чаще — боги с ними, на Остентуме вся история хорошо запротоколирована и подтверждена многочисленными свидетельскими показаниями.
Останки бога — главная достопримечательность и один из основных источников доходов планеты. Туристы любят запечатлеть себя у останков. Скелет Бога производит впечатление — почти пять метров в высоту, и сияющие кости правой ступни. Остальные кости тоже сохранились, но не сияют. По преданию, правая ступня приносит удачу, поэтому каждый пытается прикоснуться именно к ней. Что-то мне подсказывает, что речь не идет о руках или черепе просто потому, что до них не дотянутся.