До наступления холодов сорок второго года оставалось недолго, но всё строительство согласно моему плану… могло растянуться на годы. И дело не в том, что я что-то мало или плохо делал – просто не один я же работал, люди и техника так же работали на пределе возможностей, и их было много. И они работали на совесть, работали долго и упорно – и получали мало того что очень жирный паёк, так ещё и деньги в серебре и золоте. А это я вам скажу…
Сталин хотел уговорить меня строить дорогу на восток – на урал, в сибирь, но я ему отказал. Вот так просто – взял и отказал – на урал и в сибирь – это колоссальные расстояния, строить туда высокоскоростной автобан просто невыгодно. И эксплуатировать его будет невыгодно, по самым обычным соображениям – кто такой дорогой пользоваться то будет?
Вот в европейской части россии – мой план был грандиозен. Мешала ему только война и оккупация почти половины всей территории, но часть дороги можно было начать строить уже сейчас, и поэтому я приступил к процессу. Приступил очень активно, люди из стройотряда довольно шустро поняли план, вкурили инструкций и ГОСТов, а так же моих идей, и работали на совесть. Главный котлован дороги копать не приходилось – я укладывал фундаментные блоки и они уходили под землю практически на метр, образуя очень прочный грунт. Его только просыпали песочной подушкой и всё – дальше уже укладка плит и асфальта – последнее было особо тяжёлым случаем. Толщины в тридцать сантиметров достичь с одного прохода было нереально, даже при наличии колоссальных объёмов техники, материала, асфальтоукладчиков, катков и прочего материала.
Однако… Оно того стоило. Дорогу построили за два месяца, силами семидесяти восьми асфальтоукладочных участков – почти на каждые полтора километра по бригаде, ответственной за эти участки. Строили дренажные колодцы и скважины, ставили прочные отбойники с светоотражателями… Сооружение пешеходных мостов из стальных ферменных конструкций – было отдельной болью. Как и дорожные развязки – ведь наша дорога пересекала множество мелких дорожек. Дорога начиналась около авиабазы и шла через всё южное подмосковье, имела бесчиелнное количество съездов и въездов с второстепенных дорог и дорожек, строить полноценные развязки с сложной структурой – я уже не мог. Это уже слишком сложно и долго, и вообще, этим можно и после войны заняться. Пока что вполне хватало обычных перекрёстков или автомобильных мостов со съездами и въездами на трассу – простейшая развязка двух дорог.
Однако, ехать по свежеуложенной, да ещё и уложенной так качественно – ребята действительно не тупили и не воровали, а делали всё по инструкции – это праздник какой-то. Мой, брошенный на авиабазе в личном ангаре, бугатти хайрон, наконец-то мог порезвиться, пусть и недолго. А ещё приятно видеть как зеленело лицо Юры, когда стрелка спидометра пробивала отметку в триста километров в час – дорога прямая, сцепление восхитительное, никаких поворотов в ближайшие тридцать километров не было, да и дальше – они очень скромные, так что я подтопил газу и мы практически летели по дороге, триста двадцать, на минуточку. Правда, таких участков было немного – очень скоро Юре стало плохо и мне пришлось остановить машину. Щелчком пальцев уничтожив дорогущий спорткар, я создал на его месте более подходящий транспорт. На этот раз вместо очень лёгкого – очень тяжёлый. Юра отдышался на обочине и посмотрел на меня с ужасом:
– Больше не надо таких скоростей. Я уже всё. Сколько мы гнали?
– Где-то около трёхсот.
– Ахтыж, – он округлил глаза, – нет, достаточно с меня.
– Тогда поехали на грузовике. Всё равно ведь нам надо до фермы добраться с грузом.
– Поехали.
Вместо спорткара, я создал классический носатый грузовик-тягач, мармон конвеншнл. Роллс-ройс среди грузовиков! Заправить его всем необходимым – та ещё задача, но зато к нему было легко прицепить всё, что было нужно. На этот раз я создал много раз мной виденный длиннобазный фургон с бытовыми товарами.