На заводе работа велась всего в одну смену – потом работали уборщики. Я оснастил уборщиков самым передовым оборудованием – подметальными машинами-пылесосами, полировальными машинами, промышленными пылесосами, моющей и чистящей техникой и средствами… Так что каждое утро всё блестело чистотой. Строгое соблюдение инструкций поначалу людей сильно разочаровало – особенно когда в переплавку отправлялись детали после точки, даже кажущиеся вполне пригодными, ну небольшое отклонение, ну и что? И так сойдёт… Так они думали – но Григорян умница, заставил всех выйти из цехов и всю первоначальную продукцию свалил в кучу и отправил под пресс. Лица людей надо было видеть… Говорил, что они чуть ли не плакали над этим браком, считая, что и так сойдёт…
Оптимизация рабочего процесса потребовала целой горы разного неучтённого мною и проектировщиками оборудования. Так что нам, уже по результату совместной работы, понадобились – множество нового оборудования, ручного электроинструмента для линий сборки – одних только шуруповёртов сто штук. И прочие инструменты – для полировки деталей, продувки, подъёмные механизмы – при сборке фюзеляж движется по сборочной линии, в процессе собирают набор, делают обшивку.
Позвонил мне Лаврентий Павлович, когда я уже завершал осмотр.
– Киврин, – без здрасьте начал Берия, – очень нужна твоя помощь.
– Слушаю. Что такое?
– У нас возникла проблема, как раз по твоей части. Тут выступили с предложением о Ленд-Лизе.
– Так, хорошо, я в курсе хода переговоров.
– Да нифига ты не в курсе. Переговоры идут активно, американцы настаивают на своих условиях, которые нам не нравятся. В частности – возврат техники после войны, они конечно делают оговорки про запрос со стороны США…
– Моё мнение – соглашайтесь, но только на второстепенные поставки, и запросите у них пробную партию основных товаров. Технику – только бессрочную лицензию на производство. То есть, которую нельзя отозвать.
– Занятно… А дальше, я так понимаю, на сцену выходишь ты?
– Верно. Я смогу скопировать и размножить главные товары ленд-лиза – грузовики студебеккер, джип Виллис, самолёты Аэрокобра и Мустанг. Раз уж зашла такая пьянка – нечего кормить дядю сэма.
– Вот это правильное решение, – довольно сказал Берия, – огромного объёма для Советского Союза не ожидается. По твоим данным, объём ленд-лизовских поставок составил около пяти процентов от произведённого в годы войны. Этого мало.
– Я покрою все ленд-лизовские танки и самолёты, и сделаю даже больше. Вот что, постарайтесь купить у американцев лицензии на производство кое-какой техники, это понадобится, чтобы потом не возникало вопросов. Бомберы Б-25, Аэрокобры, Студебеккеры…
– А танки?
– Танки американские – полное говно. Лучше я советских сделаю побольше.
– Тогда договорились. Ты вроде не хотел быть человеком-фабрикой, ан нет, сам лезешь с предложениями.
– Это да, это есть. Это неприятный момент. Лаврентий Павлович, у меня всё-таки возникла одна идея относительно реактивной авиации. Давайте переходить на реактивную тягу.
– Что? Почему?
– Для создания реактивного двигателя во-первых – нужно больше редких металлов. Он попросту дороже обычных, поршневых. Так что предполагаемая проблема того, что немцы в таком случае перейдут на реактив быстрее и лучше нас – отпадает. Хотя они конечно могут интенсифицировать разработку и суметь создать свои самолёты… Но у нас есть я – я могу создать самолёт, или хотя бы двигатель. А для врага это будет гораздо большей нагрузкой на промышленность, чем массовое создание поршневых машин. В итоге мы будем в гораздо более выгодном положении. Это первое. И второе – если мы просрали гонку в плане поршневых самолётов и к текущему моменту не сумели создать равноценного мессершмиту самолёта – то лучше перейти на следующий раунд и начать его с чистого листа.
– С чистого листа, – повторил за мной Берия, – то есть проектировать с нуля?
– Вроде того. Проектировать самолёт с нуля. И на этот раз, Лаврентий Павлович, давайте обойдёмся вообще без каких-либо наказаний и репрессий. Процесс развития неизбежно связан с ошибками, и их не могут избежать даже лучшие из инженеров. В процессе развития реактивной авиации ошибки совершали все, буквально все. И повсеместно, и постоянно.
– Ладно, вижу, тебя задело то, что у нас некоторых… скажем так, не слишком вежливо обошлись.
– Да не одного меня, всех подобное отношение задевает. Не знаю как у вас, а у нас в будущем крайне строго к таким делам относятся. Фальсификация уголовного дела – это практически равноценно нацизму и фашизму, так что вот и спорят, кто был хужей – нацисты или коммунисты.