– Это хорошо придумано, – заметил глава государства и армии, – но какой вам лично интэрес в этом участвовать?
– А чёрт его знает. Может просто захотелось.
– Харашо, одобряю. А если нам что-то очень сильно понадобится в ваше отсутствие?
– Без этого вы успешно обходились и в том варианте, – я не стал говорить про будущее, – а сейчас у вас есть полный карт-бланш по алюминию и прочим металлам, и безопасность Москвы, радиоперехват и станции постановки помех. Думаю, вы справитесь. Будет нелегко, даже очень, но у вас есть абсолютно всё, что нужно для победы. И даже чуть больше. Командует там товарищ Октябрьский, знакомая фамилия?
– Знакомая. Правда, не скажу что прославленная, но слышал. Но он вроде бы флотом командует, разве нет?
– Это хорошо, что слышали. Да, черноморским флотом. Правда, вы всё равно не успеете к началу боевых действий – уже через две недели нэмцы нанесут удар.
– Успеем. Вот что, учитывая численность немцев, оборонять Крым будет крайне сложно. Возложить надежды можно только на огромное количество артиллерии – достаточное, чтобы смешать с землёй позиции наступающей немецкой армии. На данный момент по моим данным там около пятисот-тысячи орудий всего, на весь крым.
– Плюс-минус, – ответил мне голос с сильным грузинским акцентом.
– Думаю, ещё пять тысяч гаубиц – существенно увеличат обороноспособность Крыма.
– Гаубицы это хорошо, но артиллеристов в крыму столько нет, кто из них стрелять то будет?
– Вот это вопрос. Необходимо перебросить в Крым артиллеристов, хотя бы только людей – всю амуницию сделаем на месте. И истребительные силы – я могу помочь с истребителями, как смогу. Три из четырёх расчётов ЗРПК, которые прикрывают аэродром, я тоже хочу забрать – оставшийся расчёт займётся дообучением новичков. Расчёт РЛС с авиабазы я так же заберу, если у вас сломается та РЛС, что я вам отдал – второй комплект стоит на базе. С помощью дальнобойных гаубиц и РЛС контрбатарейной наводки мы сумеем удерживать немцев на дальних подступах к Севастополю, или вовсе выдавить из Крыма через перешеек.
– Звучит очень многообещающе.
– Да, так оно и есть. Но сначала – нужны рассчёты гаубиц. На лёгкую – шесть человек на каждую, среднюю – восемь. И ещё некоторое количество секретоносителей, которых можно обучить управлению комплексом РЛС артразведки. У меня возникла одна интересная идея, касаемо этого.
– Расскажите, мы никуда не торопимся.
– Хорошо. Наша РЛС контрбатарейной борьбы может засекать снаряды в полёте, высчитывать точку их запуска и выдавать управляющие команды, или просто сообщать средствам поражения точку запуска. Правда, есть ещё один минус – это плотная работа люфтваффе. Есть такая пушка, как КС-30, кажется. Это стотридцатимиллиметровая зенитная пушка, с гидравлической системой наведения. Теоретически, она адаптирована для применения с ПУАЗО, но нужно поработать над системой, вдруг получится приторочить её к РЛС. Хотя никакой гарантии, конечно же, нет – это системы, между которыми полвека разницы в возрасте. Но если удастся приделать к ней компьютеризированное наведение и радиолокатор с фазированной решёткой – то точность стрельбы должна повыситься значительно. Теоретически, это возможно сделать, если ободрать РЛС с какого-нибудь подходящего комплекса… Но надо думать.
– А вы подумайте. Может быть, у вас получится, может и нет – подумать никогда вредно не бывает. Вот что, товарищ Киврин, я понимаю и раздэляю вашу озабоченность, и принимая во внимание ваше желание помочь, постараюсь найти для вас артиллэристов. Доставить такое количество людей в крым сейчас затруднительно, но мы справимся.
– Буду рад.
– Да, и ещё – строительство аэродрома в крыму. Выбирайте любое место, какое захотите. Вы столкнётесь с множеством трудностей, ми постараемся вам помочь.
– Главное это люди. Нужна непроницаемая система ПВО, артиллеристы всех назначений.
– Хорошо. Тогда как закончите с Крымом – мы обязательно встретимся и поговорим лично, – сказал добродушно грузинский голос главы государства и партии, – а пока что в добрый путь.
– Благодарю.
ИЛ-28… Новшество, которое всерьёз обеспокоило и высшее командование, и Юру, и всех – самолёты, которые появились словно бы из ниоткуда. Двадцать пять машин. Отличная боевая сила, если хорошо подумать, но планы у меня были другие. Дело в том, что Крымскую эпопею я решил начать слишком поздно – враг уже прорвался на полуостров и вскоре грозил осадить Севастополь. То есть мы практически потеряли весь Крым, и нужно было с этим что-то сделать.
У меня были свои планы. ИЛ-28 гораздо проще в пилотировании, чем валкие и маневреннеые истребители, сажать его так же просто. Единственный минус – у людей этого времени привычка задирать нос при посадке, поэтому первые полёты на мессершмите, оснащённом носовым колесом, заканчивались поломкой шасси и хвоста – ударялись практически каждый раз. Не такие уж люди и глупые, но всё равно – практически каждый раз ударялись о землю.
Первый полёт на ИЛ-28 совершить решил я, подготовка самолёта к взлёту была довольно муторной – потому что вместо меня её совершали техники аэродрома, у которых была длинная-предлинная инструкция. А тут целое море пунктов, и ни один из них нельзя было пропустить. Настоящий ад обслуживающего персонала! Ребята, которые занимались этим делом – просто не успевали охреневать от строгости и масштабности требований. Оно и понятно – поршневую машину обслужить много ума не надо, вдвое-втрое меньше проблем, чем с реактивной, а тут бомбер – то есть самолёт большой, масштабный.
Поэтому порядок обслуживания проверял лично начальник авиационной части, с бумагами в руках, он обходил самолёт и проверял, как выполнили инструкции товарищи техники. И выполняли они их сносно – по крайней мере, обошлось без скандалов.
Первый вылет решил совершить я, и что я могу сказать… В полёте ИЛ-28 напоминал реактивного родственника Дугласа. Только кабина у Ила была одноместная – один пилот, сзади за ним было место бортмеханика, а штурман располагался позади – в хвостовой гермокабине. Но всё равно, обучение пилотов – это очень тяжкое бремя. Освоить новый для себя самолёт – это не значит просто сесть и разобраться, где тут что – существует целая гора и маленькая тележка мелочей, которые нужно держать в уме при взлёте, полёте, посадке… Например, правила взлёта с боковым ветром – у каждого самолёта свои. У каждого самолёта свои особенности. Илюша имел относительно маленькую для бомбардировщика массу, размеры, и поэтому считался бомбером фронтовой авиации – и в освоении был намного проще, чем, скажем, стратегический бомбардировщик. И тем не менее, пускать за штурвал самолёта пилота – а пилот был один, можно было только после всестороннего обучения. И именно это меня сейчас озаботило.
Сейчас я занялся вовсе не тем, что что-то особо серьёзное создавал миллионами тонн. Совсем нет – я возился с ардуино. Это такие маленькие электронные программируемые контроллеры, универсальные, весьма неплохие для творения всякого домашнего говна. Однако, моей сегодняшней задачей было кое-что поважнее.
На стенде из швеллеров была разобранная кабина Илюши, довольно грубо отрезанная от остального самолёта. Кабину я разобрал, частично, поднял с помощью крана, приварил стойки из арматуры и двутавровых балок, в общем – установил кабину на подставку, даже сварил к ней маленькие ступеньки для подъёма внутрь. Но это было ерунда, самая сложная херня – это сделать авиасимулятор на основе имеющегося широко в употреблении симулятора и Ардуино. Плюс ко всему, нужно было сделать это так, чтобы симулятор выводил свои данные на аналоговые приборы в кабине пилота, и так же принимал управление.
К симулятору можно было приделать сколь угодно дополнительных кнопок – по-моему до девятьсот девяносто девяти кнопок и столько же осей управления. Это чисто программно. Но как сделать так, чтобы оси эти посылали цифровые данные через контроллер? Винда тоже имела возможность подключения контроллера с зашкаливающим количеством клавиш.