Самое страшное – это когда такие балбесы выходят в реальную жизнь. К реальным людям – внятно объяснить лицом к лицу, что им нужно – они не могут, речь неразвита, изобилует словами-паразитами, едва начав говорить, тут же замолкают, словно стесняются того, что им вообще приходится говорить. Оторванные от гугла, всё равно что дитё от мамки, становятся беспомощны, поскольку спросить у других – это выше их моральных сил. Поэтому простая задача может их вклинить намертво, если нет гугла, википедии и GPS, то есть смартфона.
Такой балбес может на серьёзных щщах делать самую лютейшую дичь, особенно если пытается что-то сделать руками. Одна такая особо одарённая личность у меня на работе в мастерской пыталась сверлить бетонную стену сверлом по металлу. По металлу, блять! Потому что это ЖЕЛЕЗОбетон!
Эх, что-то я расчувствовался как ностальгирующий дед. Одно могу сказать в своё оправдание – не пержу как старый дед о том, что на речку и рыбалку ездили раньше, а сейчас всё плохо. Сам любил поиграть в разные игрушки, да и кодить учился, но недоучился. Недоучка я.
Пока я размышлял о тленности бытия, Юрасик обкатал все мопеды, включая малюсенький Рига-Мини, что вызвал у него некоторый смех, и вынес свой вердикт:
– Всё же я был прав. Вот этот лучше всех.
– Первая рига…
– Да. Хотя остальные риги технологичней, особенно мотовелосипедные. Я думаю, что в армии, если ты конечно хочешь в армейскую тематику, большее внимание привлечёт вот этот грузовой мотовелосипед.
Да, наш серийный лясик я тоже создал, с мотором Д-4, самой распространённой модификации.
– Это дело, – я встал с сидения мотоцикла, – Значит, решено. Будем строить Ригу-1, а конструкторы Риги пусть изобретут что-нибудь другое. Если вообще когда-нибудь прибалтика войдёт в соцлагерь.
Продавать всегда надо учитывая покупательную способность населения, а так же общие условия. Так уж получилось, что компактный, лёгкий транспорт, для транспортировки до двухсот килограмм груза в корзине – будь то щебень или коробка с чем-нибудь, оказался весьма востребован в Москве образца сорок второго года. Да, у народа не было автомобилей – в СССР они просто не производились, а те, что производились – разбирались по государственным нуждам, а что оставалось – то немного. Только время для старта продаж было очень неудачным – наладили производство зимой, в то время как требовалось что-то другое.
И решение пришло довольно быстро. Более того, легко – Мотоблоки! Конструкция мотоблока уже есть, рабочий образец уже существует, двигатель уже расточили и адаптировали под низкосортный бензин, всё было на мази – у нас как раз имелись запасы по оборудованию, а весной этого года – мотоблоки будут очень востребованы.
И поэтому, решив так, я решил устроить демонстрацию работы. Не всегда Юра и НКВД определяли жизнь страны. Постановка в серию мотоблока – это дело нелёгкое, двигатель его намного сложнее Д-1, но наличие качественных штампов и объёмной штамповки с закалкой – компенсировали всё. Рабочая смена началась в девять утра – я прибыл на завод, на своём бронированном тигрёнке, и заметил около входа людей, там же были и рабочие, так что когда я затормозил, меня окликнул директор завода. Директором у нас был Фёдор Семёнович Лабай. Фамилич такая – это был странного вида человек, лопоухий, замечательный администратор, но посредственный технолог. Лабай был бюрократом до мозга костей, в хорошем смысле слова – у него всегда был порядок в документах. Документы были его всем.
С другой стороны – у него всегда был в них порядок – он точно знал, кто на заводе есть, чем занят, сколько на складе материала, сколько продукции произведено и так далее – всё человеческое было ему чуждо.
– Что такое? – я подошёл, – что происходит?
– Товарищи из газеты приехали, – сказал директор, – я пожалуй пойду.
– Правильно. Рабочий день никто не отменял, – усмехнулся я, – пойдёмте, товарищи.
Мы зашли на проходную, тоже устроенную из небольшого сборного здания, зато тут было тепло. Товарищи журналисты – это трое, один из которых с фотоаппаратом-лейкой, двое журналисты.
– А вы товарищ Киврин? Можете нам рассказать о себе? – спросил тут же один из них, на вид молодой и активный. Словно кофе перебрал, он полез в планшетку и взяв карандаш, приготовился писать.
– О себе? Это ещё зачем?
– Для заметки, – объяснил второй, – Мы тут решили сделать заметку, товарищи сверху просят осветить исполнение февральских указов. Редакции нужно срочно сделать статью про успешную коммерцию.
– А, ну ладно. Правда, у нас коммерция не слишком успешная, ещё сезон для нашей техники не настал.
– Это без разницы, – отмахнулся журналист, – главное осветить в нужном ключе сам факт построения частного предприятия.
– А, ну ладно. Тогда оставьте в гардеробе верхнюю одежду – у нас в цехах довольно тепло, и пойдём, посмотрим, по ходу дела и опросите.
– Благодарю, – младший из журналистов отдал бразды правления старшему. Как я понял – младший записывал, в то время как старшему было не по чину заниматься бумагомарством – какая-то важная шишка.
Мы зашли в цех. Это был первый цех – сборочный, из него пути вели во все остальные – здесь на конвейере пока ещё не началось производство, цех только раскочегаривался. Рабочие занимали свои места.
– Масштабно, – с придыханием сказал младший с блокнотом в руках.
– Интересная конструкция, – сказал старший, – недавно ещё тут не было завода, как вы его так быстро построили?
– Цех сборной конструкции. Рама из стальных элементов, утеплённая обшивка, – пожал я плечами, – цеха собрали в декабре-январе, посреди зимы, когда стояли морозы.
– Поразительно, сколько ушло металла?
– А чёрт его знает, я цифрами никогда не занимался, – отмахнулся я, – много.
– Вы начали строительство раньше, чем был принят указ?
– Да, незадолго. Информация о том, что указ разрабатывается, попала ко мне и вот как результат – я решил построить собственное амбициозное производство.
– Почему амбициозное?
– Потому что настоящей моей целью является производство автомобилей, а начать решил с велосипедов, потому что сейчас нет отлаженной структуры производства. Нужно начинать с малого, хотя вы можете заметить, что в таких цехах не стыдно расположить производство самосвалов. Пойдёмте со сборочной линии в цеха, там вы увидите много любопытного.
По-моему, у журналистов упало, что называется – особенно когда дошли до кузнечно-прессового цеха, где уже закипела работа. Прессов были десятки, но они ютились по углам, а центральное место занимали гиганты – четыре гиганта, два на тысячу и два на две тысячи тонн. Высота всех – шесть и восемь метров соответственно, и такими огромными они были, потому что были пролётными – то есть располагались в виде рамы вокруг активной зоны.
Вокруг стояли мелкие, на них уже работали люди. Фотограф поспешил сфотографировать оборудование.
– Я так понимаю, это вы купили? Где?
– Долгая история, но в общем, это в одной европейской стране купил, – отмахнулся я, – эти прессы предназначены для изготовления коленвалов средних и больших двигателей горячей штамповкой. Когда мы начнём производство автомобилей – всю эту мелочь отсюда уберут и её место займёт оборудование для горячей штамповки.
– А… понятно, что вы производите сейчас?
– Мы начали с производства трёхколёсных грузовых велосипедов. Вы можете увидеть их здесь, в цеху, вон там – я показал, – часть собственной продукции была передана на память рабочим, в качестве подарка. Некоторые велосипеды работают в цехах, для дальней транспортировки небольших грузов, и просто как внутрицеховой транспорт. Пространства тут огромные, людям на чём-то нужно передвигаться, пешком – отсюда до конца литейного цеха пешком почти километр пути.
Вот и начали фотографировать – фотокорреспондент облазил со всех сторон лясик, и найдя нужный ему одному свет, сфотографировал.