Производство телевизоров должно быть налажено. Позже. Но сейчас можно либо создавать с помощью моей способности комплектующие, либо готовые телевизоры – и к сожалению, никак иначе. Никак иначе – потому что колоссально сложное для советского союза производство будет улучшаться, модернизироваться, но для него всё равно будет главной – работа на армию, а бытовое – вторично. Поэтому, наверное, телевизоры столько и стоили.
Нужно развивать и совершенствовать. Да, точно. Создавать телевизоры своей способностью – из плюсов – это качество. У всех одинаковое. Из минусов – наличие товара без технологической цепочки, ведущей к нему. Но… Условия войны диктуют свои правила.
Сталин успешно ведёт войну, даже очень успешно. Тут к нему не может быть никаких нареканий – армия несёт потери, даже существенные, под оккупацию попадают города и области, но при этом потери раза в полтора меньше, чем должны были быть. Во многом за счёт изменений в тактике ведения войны – главнокомандующий, который осуществляет общее управление всей тактической и стратегической ситуацией, ведёт с немцами довольно интересную игру. Им сдают город за городом, при этом тотально уничтожая всё ценное, а так же уничтожая железнодорожные пути. Не просто портят отдельные рельсы – весь железнодорожный путь снимается и режется в клочья, так что немцам приходится не ремонтировать, а фактически делать железку заново, с нуля. Это их замедлило, но не так существенно, как постепенное отступление красной армии – окружения не допустили, более того, сконцентрировали силы в некоторых городах, создав таким образом укрепрайоны, которые сдаются врагу последовательно, при этом каждый такой ур имеет большое количество сил и техники, огромную концентрацию. Немцам приходится несладко, захватывая их, и если раньше потери красной армии были выше, чем у немецкой, то теперь они идут примерно ноздря в ноздрю. А если бы красная армия состояла, как и немецкая, из грамотных и цивилизованных людей, а не из крестьян, вчера призванных в армию – то потери были бы вдвое меньше. Две дивизии ГА «Центр» попыталась в январе прорваться, игнорируя два укрепрайона по флангам – в итоге им ударили в тыл, немцы не ожидали, что советская сторона сумеет мгновенно мобилизоваться и обладая запасами боекомплекта, продовольствия, снарядов, танков, сумеет практически за час перейти от укреплённой обороны к молниеносной атаке. Тэшки модификации «Т-34-85» – ринулись в атаку, под прикрытием пехоты и артиллерии – голожопых фердинандов. За день войска прошли по сто сорок километров каждая дивизия и ударили с ходу по немецкому арьергарду, а потом вторая дивизия обошла их с фланга и погнала на третью – которая была притащена из УРа того города, на который шли немцы – из Тулы. В итоге две дивизии, включая небольшой танковый отряд, капитулировали, потому что их тупо окружили с трёх сторон.
Немцы не дураки, и воевать они умеют, они не знали одного – в Туле стояла СРП-19 – девятнадцатая по счёту станция радиоперехвата разведуправления генштаба. И эта радиостанция, укомплектованная в том числе сверхсекретным – то есть цифровым, оборудованием, перехватила все их переговоры и шифрограммы. Оттуда их уже в шифре AES отправили в москву, через банальный радиомодем и коротковолновую радиосвязь. В Москве расшифровали и о том, что немцы будут наступать, узнали за десять дней до начала операции. В обстановке абсолютной секретности и радиомолчания, в УРы городов Козельск и Елец, была переброшена автомобильная техника – военные КрАЗы, были переброшены топливозаправщики и танки – только новенькие Т-34-85, которые делали по чертежам, имевшимся у меня.
Весной товарищ Берия попросил у меня новые танки – и я ему дал. Т-10. Т-10, он же ИС-5, это лучший советский ИС – его не могла пробить немецкая зенитка ахт-ахт. Чтобы вы понимали – у него кормовая броня шестьдесят миллиметров – в то время как у Т-34 – почти все проекции имели сорок пять миллиметров. Броня же в наиболее опасных проекциях – имела сто двадцать толщину, и установку под очень рикошетными углами.
Но самая главная сила танков Т-10 заключалась даже не в чудовищном бронировании и мощности – на него поставили двигатель от танка Т-72БВ последней модификации, В-92С2Ф, мощностью 1130 лошадок, вместо родных семисот пятидесяти.
Этот двигатель, так же как и родной, был наследником семейства двигателей В-2. Легендарных и очень удачных танковых дизелей, которые стали образцом на многие десятилетия вперёд. Плюс такой преемственности был в том, что габариты, механические особенности – расположение частей, расположение управления двигателем, крепежа, всё было практически идентично, с небольшими оговорками, двигателю танка Т-10. Поэтому перед тем, как растиражировать танк, мне понадобилось примерно полдня работы, чтобы установить новый двигатель.
Правда, работа была на заводе, то есть в промышленных условиях. Создали несколько новых деталей, со всем заводским циклом обработки, в том числе и закалкой, и заработало как надо.
Трансмиссия имела запас прочности как раз до трёх с половиной тысяч н. м крутящего момента, а двигатель выдавал три сто пятьдесят при тысячи четырёхстах оборотах. Это всё было проверено на стендах для испытаний, после ещё на вибростенд поставили танк, и устроили жёсткую тряску работающему танку. Вибростенд представлял собой толстую – пять сантиметров, стальную фольгу, установленную на подвес, и соединённую с вибромоторами. Эксцентрики с асинхронными двигателями, которые запускались и вибростенд на некоторое время напоминал расстроившуюся стиральную машину, которая прыгает – его колошматило только так. Работающий при таких вибрациях двигатель испытывал постоянные перегрузки в разные стороны, и выдержал двенадцать часов беспрерывной работы.
Ресурсные длительные испытания проводить не стали – данные о них уже были.
Но самым главным, что отличало Т-10 от советских нынешних танков, был стабилизатор орудия. Вопреки расхожему неправильному мнению о том, что танк в войну умел стрелять на ходу – нихера подобного. Стрельба на ходу велась только для устрашения противника, наугад может быть, то есть по сути – неприцельная стрельба в сторону врага. Танковый бой подразумевает, что танк останавливается для выстрела. Остановка танка для выстрела – естественно, делала его уязвимым для огня противника. Попасть по неподвижной мишени гораздо проще, чем подбить танк на ходу.
Поэтому умение стрелять точно, прицельно, двигаясь при этом по бездорожью – делало танк куда опаснее – танк мог маневрировать и стрелять одновременно, точность стрельбы – почти как у неподвижного танка. При этом прицеливание происходит в момент движения танка – ему не нужно останавливаться, целиться, стрелять, а потом снова с нуля, набирать скорость.
Модифицированный на моём заводе танк пошёл в серию, в количестве пятиста единиц. И руководство страны – Сталин, Берия, не сообщали в армию о существовании такой группы, включённой в РВГК – резерв верховного главнокомандования. Эти танки, как и артиллерия РВГК, предназначались для применения в самых отчаянных ситуациях, когда только они могут переломить ход боя и обеспечить гарантированную победу.
В Июне, когда я по сути, ничего не делал, следил за происходящим на фронте – и операция меня впечатлила, наверное, немцы были впечатлены ещё больше. УРы совершили стремительный марш-бросок более чем на сто километров каждый, отправив до половины своего личного состава в ударную группу, а с фронта немецкую танковую группу встретили Т-10. Эти монстры были переброшены из Москвы, на огромную дистанцию, и выдержали с честью такой длительный пробег, в итоге немцев, которые атаковали авангард тульского укрепрайона в районе деревни Пришня, с левого заднего фланга въебали пятьдесят семь Т-34-85, и вместе с ними пять тысяч человек, вооружённых преимущественно автоматическим оружием. С правого-заднего фланга по ним бахнула полковая артиллерия и пехотные части, так же вооружённые до зубов пулемётами и ППШ. Ободрали для этого почти весь укрепрайон, а с центра по ним через Тулу, ударила группа РВГК – четыреста восемьдесят один танк Т-10 – некоторые всё же поломались во время марш-броска на максимальную дальность, и так же, тяжело вооружённая пехота на бронетранспортёрах – для штурмовой группы даже сделали стальные нагрудники. Но это уже не моё.