Немцы не ожидали такой свиньи – они хотели захватить плацдарм за пределами действия артиллерии укрепрайона, чтобы дальше силами других дивизий пробиться в эту брешь и нанести удар, в то время как другие дивизии свяжут боем оставшиеся в тылу укрепрайоны. Они не ожидали, что вдруг откуда ни возьмись, прямо перед ними, окажется вдесятеро больше сил, чем они рассчитывали, и ударит по ним с трёх направлений. Возьмёт в кольцо.
Итог операции – семьдесят процентов личного состава двух немецких дивизий, а так же ещё нескольких батальонов из других, были захвачены в плен.
Первое участие в войне танков Т-10 так же произвело впечатление на немцев и на советских солдат. Танк мог в лоб переть на немецкие противотанковые орудия, а его 122мм орудие пробивало в лоб самые тяжелые немецкие танки. То есть тупо в лоб, прямо сходу, даже с дистанций в два километра – пробивало. Три километра – пробивало. Если попадал, конечно, на такой то дальности.
Из участвовавших в операции танков, только два оказались выведены из строя, один утопили в местном пруду – просто потому что из-за кустарников мехвод не увидел водной преграды, танкисты спаслись – танк увяз по самую башню, но она герметична. Танк всё-таки более-менее герметичен. Второй танк подбили немцы, из шестидюймового орудия. Броня танка могла выдержать практически всё, а у немцев не было шестидюймовых бронебойных снарядов – но фугасный тяжело ранил экипаж, броня оказалась глубоко вогнута ударной волной взрыва. Осколки брони пробили противоосколочный щит и ранили экипаж, но без щита там был бы фарш, а не экипаж.
Раненых увезли, подбитые танки взяли на буксир уже после боя. Продлился этот бой около двух часов, и завершился победой. По потерям так же счёт в нашу пользу почти троекратный. Что и неудивительно. Полная потеря двух дивизий – одной танковой и одной пехотной, не сильно ударило по боеспособности вермахта в целом, но сильно ударило по моральному состоянию войск противника. Сразу две дивизии практически хлоп – и нету. За один день.
За эту работу штабные офицеры, занимавшиеся радиоперехватом, получили медальки, но у кого их нет…
Ладно, вернусь к основной теме – выход был только один – создавать телевизоры самостоятельно. Прототипировать. Реплицировать. Копипастить. Проще говоря, пух – и магия.
Только магия эта опасная, потому что взявшийся ниоткуда товар снижает инфляцию, но негативно влияет на развитие промышленности. Но делать нечего – даже если у нас будет готовый производственный цикл – радиолампы всё равно уходят стопроцентно в армию. На гражданские нужды они не идут.
Что ж, идея была занятная. Я даже примерно представлял, какие модели телевизоров необходимо делать. КВН-49 мне напоминали немецкий телевизор «Einheitsempfänger», конструктивно и по исполнению, но с менее качественным кинескопом. Да, ни для кого не секрет, что на вывезенных из германии технологиях и начинала восстановление советская промышленность. И во многом технологические успехи 50х-60х были следствием этого процесса. Первые РЛС, первые ракеты, первые телевизоры и не первые, но радиоприёмники…
Я создал на столе телеприёмник, который видел как-то, уж не знаю, где точно. Толи на радиорынке, как диковинный экспонат, то ли… а, всё, вспомнил. Политехнический музей.
Кладезь ретротехники самого разного назначения. Именно там я видел ретрокомпьютеры, радиоаппаратуру, магнитофоны и радиолы, и многое другое. Вопрос только вот в чём – даже если я могу сразу создать миллион телевизоров, и даже если мы умудримся их продать – и обеспечить промышленностью выпуск радиоламп для их систематического ремонта… что показывать то?
Телеаппаратура есть, 6Х9 сделает передатчик, в этом я уверен, а дальше что – лебединое озеро?
Хотя… ведь эфир строился и раньше на видеомагнитофонах. Я видел первые советские видеомагнитофоны – размером с огромный шкаф, но сигнал можно передавать и с хорошего студийного магнитофона последних лет. Он заправляется большими бобинами плёнки, и может обеспечить телетрансляцию двадцать часов в сутки. Будет что посмотреть. Вопрос только в том, что нужно это что-то снять. Организовать телестудию, а лучше несколько телестудий. Как минимум – нужна новостная программа. Записывать сюжеты можно и без прямого эфира, нарезать и показывать. Ох, это ещё большая морока, чем распространение телевизоров. Потому что распространять их… тут можно напрячь саму советскую власть – пусть поработают над этим вопросам. И хотя бы по различным культурным учреждениям, красным уголкам и прочим публичным местам.
Хм… а что если подать руководству идею сделать такой формат кафетерия, в котором был бы телевизор и можно было бы и пожрать, и телевизор посмотреть?
Такое себе, честно говоря, решение. Ранние, полностью ламповые телевизоры, не имеют особо большого экрана. Хотя… Ловить эфирный сигнал может даже телевизор будущего, годов эдак нулевых, с кинескопом, и даже большие панели, но их быть не должно.
Разве что как пример большого понта.
Так, дело можно наладить, телевизоры придётся создавать мне. Лично. И эта работа может быть сделана успешно. Далее – это вопрос распространения – с этим к Берии лучше не обращаться. Вопрос легендирования – придётся строить телевизионное производство на том же ЛРЗ, и ещё одно на моём заводе. И наконец – самое главное – построение сети телевещания. А это уже потребует создания телевизионных вышек на местах, мощных передатчиков. И создание контента.
Последнее самое неприятное – ладно, для первых телепердач можно использовать самые обыкновенные фильмы, а так же перейти на студийный формат телепередач, эфиров и так далее.
Это уже получается создание полноценной телерадиокомпании. Не помню только, как по нынешним законам регулируется коммерческое теле и радиовещание? Нужно будет посоветоваться с юристами, есть юридический отдел, они это урегулируют…
– Что за нахер? – я удивлённо посмотрел по сторонам.
Сидящий рядом Юра проснулся, огляделся.
– Что? Что происходит? Кто стрелял?
– Не знаю, кажется, где-то рядом.
– Валим отсюда.
– Ну уж нет, вдруг кого убить могут? – я вдавил педаль газа и мой бронированный тигрёнок рыкнув двигателем, поехал по подворотне, выехал на улицу, где происходило действо. Фары на крыше автомобиля, которые я включил, осветили место – было темно, за машиной прятались люди, на другой стороне улицы из окна по ним кто-то стрелял, была видна рука с пистолетом.
– Это наши! – воскликнул Юра.
– С какой стороны?
– Да там, за машиной. Милицейскую форму не видишь?
– Понял, – я подкатил по улице и сдал назад: Юр, перелезь назад и открой двери, тащи людей в машину.
– Блять, – Юра не стеснялся в выражениях, – Наган хоть где…
– Да похер на наган, людей спасай.
Юра перелез назад. В этот момент по броне тигра звякнула пуля. Раз, два, три… похоже, стрелять они не прекращали. Хорошо хоть окна узкие, особенно сзади, хрен попадёшь. Нужно было прикрыть Юру, поскольку без этого он подставится. У меня в машине всегда имелось из чего выстрелить, но конкретно сейчас это вряд ли подошло бы. Нужно что-то достаточно компактное для салона, и стреляющее аутоматично. На ум тут же пришёл пп «кедр», которым вооружены менты, охранники, и прочие силовики, вроде инкассаторов. Уж его практически любой человек видывал.
Кедр был создан, вместе с магазином, в котором были патроны – в своём естественном, так сказать, виде. Я открыл амбразуру в окне, и выставив конец ствола в амбразуру, выстрелил. Примерно ориентируясь – стрелять прицельно из такой позы неудобно.
Короткими очередями я вроде бы добрался до нужного окна и даже одна очередь в него попала. Хорошо, когда пп держится не на весу, а упирается в амбразуру. Стрельба из окон прекратилась, послышался звон разбившегося стекла.
В это время вернулся Юра, втаскивая в машину почти пинками двух людей в форме и с пистолетами. Запрыгнул сам и захлопнул за собой дверь с тяжёлым звуком стальной брони.