– Ты то об этом как узнал?
– От Юры, – беззаботно ответил 6Х9, – Юра сказал, что вы обещали таки сделать свой безумный проект.
– Это не безумный проект, а вполне жизнеспособный формат.
– Да, конечно, не отрицаю.
– Лучше скажи, что у тебя с аппаратурой?
– Доставлена на места.
– Какие вообще тут могут быть сложности?
– Человеческие. Мало поставить телевышку и передатчик, нужно обучить персонал телецентра обслуживать всё это, нужно обучить эксплуатировать, это не фунт изюму, скажу я тебе. Взял не из лучших, но из хороших радистов, привёз всех в одно место, обучил, расселил по городам, теперь осталось дело за малым. Какой у нас самый высокий кран, который есть? – спросил 6Х9.
– Самый большой не дам. Это монстр размером с дом на гусеницах. Так что сто двадцать метров – это максимальная высота.
– Что ж, это уже очень неплохой результат, – согласился 6Х9, – можно приступать к монтажу телебашен. Процесс это небыстрый, и…
– Процесс должен занять одну неделю, не больше. Где сейчас наша бригада монтажников-высотников?
– А я почём знаю?
– Должны быть на ферме, последнее место их дислокации там. Но чтобы перевезти все триста человек, нужно десять дугласов, – я покачал головой, – серьёзная нагрузка.
– Это я уже оставляю за вами, шеф.
– Тогда лучше всего автобусами. Самолёты опасны, хоть Дуглас и может сесть в поле, беспокоюсь я, как бы чего не вышло.
– Тогда в сроки не уложимся.
– Плевать на сроки, рисковать людьми из-за них – тупо. Придётся ехать автоколонной. Медленно, но надёжно.
Пожалуй, одна из самых востребованных прямо сейчас машин – не грузовик, не самолёт, и уж тем более – не та мелочь, что производится на моём заводе под москвой. Самая востребованная, да что там – просто самая нужная машина – как на войне, так и в миру – это мощный тягач. На гуслях. Самый популярный советский «мирный трактор» – это СХТЗ-НАТИ – и эта машина, внешне выглядящая как предшественник серии ДТ – оказалась чудовищно востребована в армии.
Нет, не так – поначалу к тракторам и тяжёлой техники в армии относились… Никак. Тракторы планировали забронировать и использовать как лёгкую бронированную технику – но эти прожектёрства мирного времени не просто оказались бредовыми – они оказались чудовищно вредительскими. В армии быстро смекнули, что на поле брани хороший трактор может выполнять огромное количество задач. Буксировать танки и тяжёлые орудия, устраивать насыпи и расчищать дорогу войскам и техники, ремонтировать дороги, в городских боях и после них – расчищать завалы строительного мусора, образующиеся после каждого разрушенного дома.
Но на фронте «Мирный Советский Трактор» оказался в положении заложника – потому что надёжность многих этих тракторов оставляла желать лучшего, а командованию поддержание боеспособности техники было куда важнее, чем поддержание тракторов. И тем не менее, тем не менее – внезапно оказалось, что оборонительная война диктует свои требования. И один бульдозер едва ли заменяется даже сотней солдат. Просто потому что солдаты работают медленнее, а в определённых ситуациях – когда грунт промёрз и его нужно рыхлить, чтобы копать – солдаты вообще бесполезны.
Вот и получилось так, что на фронте трактора берегли особо, и любили их в инженерных войсках неимоверно, как свою главную рабочую лошадку. Ну кушал трактор дизель – и что? Когда немцы наступают – от того, какие успели построить инженерные заграждения и как успели обустроить линию обороны – зависит всё. Вообще всё. Война учит людей копать, закапываться самим и закапывать всё.
Поэтому к лету сорок второго года острейшим образом встала проблема – фронту необходимы были инженерные машины. И вот, сейчас, буквально на глазах, эвакуированный на алтай СХТЗ, начал выпуск своих тракторов. Вот только начался выпуск очень несмело, и стало понятно – армии жуть как нужен мощный бульдозер.
А вот это уже серьёзно озаботило всех – потому что бульдозер – это не хер собачий, фронту был необходим прочный, надёжный и мощный бульдозер, способный буксировать за собой крупнокалиберные орудия, вытаскивать из говна застрявшие танки массой под полсотни тонн, в общем – нам нужно было технологическое чудо. И это чудо должно было материализоваться в виде бульдозера Caterpillar D9. Более того, потребность в подобной машине существовала практически везде. Но это была только половина правды…
Нужна была целая линейка тяжёлой техники – в числе которой бульдозер, экскаватор – колёсный, фронтальный погрузчик и самосвал. При наличии этих четырёх машин можно было практически в любой местности делать с землёй что угодно. Однако, промышленность с трудом освоила примитивный СХТЗ-НАТИ. Поэтому выход из ситуации был один… вернее, выхода было два. Первый – создать технику самостоятельно. Второй – создать предприятие, завод, и материалы для выпуска. Второй вариант был привлекательным, но… Малореальным. То есть – у меня был и постепенно, шаг за шагом, развивалось моё маленькое моторное предприятие. Постоянно нанимались новые люди, строительная бригада за это лето практически без остановки строила новые здания. Там, где сборные конструкции были нежелательны – строили монолит. Это занимало вдесятеро меньше техники и сил, чем строительство гигантского жилья на набережной, почти что напротив кремлёвской стены.
Эх, как подумаю о кремле, на ум сразу же приходит Сталин. Похоже, не зря я ему присел в своё время на уши. Очень удачно присел – после всей информации, у товарища Джугашвили случился разрыв шаблона. Пожалуй, я дал ему главное понимание. Что закон – это и есть сила государства. В могущественном государстве закон сильнее правительства и народа, и он словно бог, всемогущий, всеведущий, и скорый на расправу с грешниками. А его поведение до войны – когда людей могли кинуть в тюрьму, пришив им какое-то дело, а так же упоение властью… не более чем поведение мелкого диктатора. Совсем не тот уровень, который ему приписывала история, ой не тот. У кремлёвского старца, как его ещё звали в народе, было много комплексов, но к сожалению, ментальные сдвиги могли произойти только под мощным влиянием извне. В какой-то период времени он немного начал припухать, и чем дальше – тем больше. И рано или поздно, это нужно было прекратить. По крайней мере, я верю, что в обществе, где бояре не стоят выше закона – можно жить и жить хорошо. А всё благосостояние общества, бизнес, преступность, даже поведение людей в мелочах – обуславливается чувством законности. Чувством красной черты, за которую нельзя переходить.
Пока что у них в ходу была концепция социалистической законности – ставящая идеологию выше логики и здравого смысла, социалистическая – это не нормальная, когда преступник сидит в тюрьме. Социалистическая – это когда член партии, укравший что-то может дёрнуть за ниточки, и в итоге сажают того, у кого он украл. Такие дела. К сожалению, эта концепция перешла в современную мне Россию практически без изменений. И народ тоже перешёл без изменений – такие же поплывшие в этом плане люди, для которых нарушить – это даже как-то почётно. Но последние сдвиги в этом плане произошли. Конечно, как я давил – прецедентное право не стали вводить, хотя я уверен, что додавлю их с Берией хотя бы плавно перейти к этому самому праву. Милицию они уже существенно начали менять. Что не могло не радовать – количество липовых дел резко сократилось, что тоже не может не радовать.
Во время Хрущёвской оттепели, кстати, этот же процесс пытались сделать, но шёл он ни шатко ни валко. А тут… Прямо расстарались юристы, постоянно обновляя уголовный кодекс – чуть ли не каждую неделю выпускают новый патч. Ещё немного, и сделают релиз новой версии. Меня обновления в УК пока что очень даже радовали. Так например – статья за занятие высшего положения в преступной иерархии. Все эти вороватые петушки, которые гордо называли себя ворами в законе, сегодня имеют два стула. Либо их пристрелят, либо они публично объявляют, что никакие они не воры в законе. Аналогичная статья для «воров», которые занимают не высшую, но тоже место в преступной иерархии. Назвался вором – вот тебе плюс пятак к сроку заключения. И так до тех пор, пока либо не сдохнет где-то на лесосеке, либо не откажется от своих убеждений.