Между тем наши сторожевые, не видя и не слышала ничего среди тихой, беззвучной степной ночи, вдруг были поражены неистовым криком; в первую секунду, не видя врага, казалось, что сама ночная мгла, без помощи людей, издала этот громкий широко раскатившийся вопль… «Рота пли!.. рота пли!..» послышались в ответ громкие команды во всей линии, и загрохотавшие залпы, замелькавший блеск ружейных огней, [51] ракет с башни, ракет из траншей, встретили текинцев уже поздно, в упор, у ручья. Свист картечи из шести орудий, фланкировавших эту линию со Ставропольская редута, и гром, поднятый всеми батареями по крепости, заглушали воодушевляющей текинцев воинственный крик: алла! алла! Не смотря на то, что с первой секунды почувствовали текинцы прием совершенно другого рода, что нигде одиночная торопливая пальба не указывала на застигнутых врасплох, стало быть, и места легчайшего прорыва, не смотря на сильный огонь, который в момент появления их запестрил землю белыми рубашками убитых и раненых, начиная ото рва фланкирующей батареи до Охотничьей калы, текинцы продолжали делать усилия прорвать нашу линию. Наконец, сосредоточившись в большую массу перед Мортирною батарей № 2-го и правее ее (со стороны нападающих) удается осадить 11-ю роту Ставропольского полка; но под взмахами их ятаганов рота не бежит, но при слабом свете восходящей луны завязывает жаркий бой: командир роты поручик Руновский и Мортирной батареи штабс-капитан Ростовцев, окруженные текинцами, рубятся, обливаясь кровью из своих головных ран, рубится артиллерийская прислуга и, шаг за шагом, с боем уступает свое место 11-я рота. Но и положение текинцев, ворвавшихся в этот узкий промежуток, делается невозможным с появлением из резерва молодецкой 10-й роты. Залп, другой и текинцы кидаются назад. Много, очень много трупов прикладывает неприятель к прежним, уже бежит он по полю, а картечь, пули и ракеты, шипя и извиваясь, словно огненные змеи, догоняют толпы бегущих. «Один Бог знает, сколько беды наделала нам артиллерия в эту ночь!» сказал между прочим безмеинский старшина, рассказывая про это дело. Он насчитывает, что во время этой вылазки они потеряли до 1,500 ранеными к убитыми.
Дело этого дня можно считать главной победой, как по отлитой технической работе во время боя, так и по последствиям.
Какая была цель главных участников этого нападения мервцев — ударить на передовою линию наших войск — неизвестно, только возвращение их без трофей и большого количества товарищей было одною из побудительных причин к решению немедленно оставить крепость, но и это, как видно, не обошлось им дешево; если в Денгли-тепе и не раздавались победные крики, зато там не (было и спокойствия; с нишей позиции слышны были на северной стороне шум, похожий на ссору большой толпы народа, и даже [52] ружейные выстрелы, что намекало на большие раздоры в лагере, противники.
Выдвинутые ружья из бойниц Ширванского редута, стрелки наши, притая дух, вслушивались во все происходящее за стеною. Все разговоры вблизи и громкие возгласы вдали отчетливо отдавались в передних траншеях (В передних траншеях правого фланга находился переводчик, который сообщал обо всем слышанном, а о важном, доносил начальнику фланга): «Прощай, моя родная земля!» вскрикивал женский голос, «здесь оставляю я моего убитого мужа и двух сыновей»… «Что, вы, как свиньи, перекопали землю»? кто-то со злобою обращался к нам, «что вы, все прячетесь? идите-ка сюда — мы вам покажем»… «Не торопись, землячек» шепотом отвечали солдаты, услышав перевод сказанного: «зайдем — не рад будешь»…. «Ну, что ж наделало твое обещание вырезать русских? — раздражительно заговорил голос за стеною — «лучшие люди легли, а успеха нет и все это ни к чему не поведет». На это последовал короткий ответ, ускользнувший от переводчика. «А так ты такой храбрый…. пойди-ка сюда…» закричал первый голос, «пойди сюда, я тебе задам!». Ссора была полная.
В течение этой ночи саперы двигались параллельными перекидными сапами, которые к утру нужно было соединить головною траншеею, а на левом фланге шла спешная уборка раненых, которых оказалось 54 нижних чина, штабс-капитан Ростовцев, поручик Руновский и прапорщик Лапатинский. Убитых было немного: прапорщик Ходкевич и 10 нижних чинов. Часть этой убыли по-прежнему принадлежала войскам, занимавшим лагерь, где, кроме того, было убито лошадей четыре и ранено 10.
Более 65,000 пуль, 600 артиллерийских снарядов и 42 ракеты было употреблено на получение текинцев: вперед не делать нападений на сплошную линию войск.
Неудача неприятеля не осталась без последствий: чуть рассвело, 5-го января, как из Правофланговой калы заметили длинный линии караванов, двигавшихся в пески, а муллы, три дня не призывавшие на молитву, вследствие большого количества убиваемых в мечети (Кибитка, куда текинцы собирались на молитву, как в мечеть, находилась в самом опасном месте, а именно: на некотором расстоянии от стены, разрушенной взрывом, о чем никто не знал, поэтому и попадавшие в нее снаряды были случайные.) и смерти Керим-Верды-Ишама, с Кораном [53] в руке погибшего от артиллерийского снаряда на стене крепости, с зарею опять стали сзывать правоверных в мечеть.