Действительно, колонна полковника Козелкова, примкнув к главным силам, вместе составила довольно внушительную силу; артилллерия, двигаясь по две и по три батареи в одной четырех-орудийной колонне, своими хвостами упиралась в арьергард, а уступом слева шла вся кавалерия с конно-горным взводом. Два хора музыки, играя без перерыва по очереди марши, заставляли всех идти в ногу, и трехтысячная масса стройнее, чем войска на любых парадных маневрах, двигалась прямо по направлению к кургану.
Незаметно и легко прошли так около шести верст; в это время донесшийся справа орудийный выстрел показал, что колонна Куропаткина открыла действие; за ним, на темном фоне гор заклубилось второе облако ярко-белого дыма и началась редкая орудийная пальба, а колонна, при которой находился генерал Скобелев, продолжала по прежнему идти стройно и быстро, точно пред решительным ударом.
Текинцы в недоумении глядели на наши действия: не отделяя сколько-нибудь значительных сил для противодействия колонне Куропаткина, они ясно выказали, что придают ей значение не более как демонстрирующей части войск, и что всю опасность видели в колонне, двигавшейся на их укрепление, вспоминая, вероятно, при этом, что в 1879 году уже был произведен штурм с налета, а потому они, облепивши верхи стен, чернели, как мухи на бортах блюдечка с чаем. Но каково было их изумление, когда, не доходя верст трех до стены, колонна Козелкова быстро двинулась направо и, став против Опорной калы, начала немедленно обстреливать ее; когда затем вся остальная часть пехоты с артилллериею, составлявшая главные силы, передвинулась еще правсе, расположившись резервом для обеих колонн и оставив на месте всю кавалерию!
Поняли и текинцы в чем дело: бегом двинулись было толпы к угрожаемые калам; вдали виднелись скачущие; имевшие по другому всаднику на крупе лошади, но все это было поздно [12] шрапнель горных орудий, находившихся в первой линии, и залпы пехоты были уже хорошей преградой. Таким образом, благодаря простому демонстративному движению на крепость, мы встретили незначительное сопротивление со стороны укреплений штурмуемой позиции: только вышедшие из крепости толпы, вооруженные ружьями, открыли по нам довольно частую стрельбу, посылал по временам и ядра из своей единственной пушки.
Колонна Козелкова, выжидая появления фланговой, медленно подвигалась вперед, обстреливая все калы; но как только, около трех часов, генерал Скобелев подал сигнал: «все» и «наступление», обе колонны с музыкой двинулись вперед, оставляя резерв на месте, а головные части кавалерии, которые были на это время поручены графу Орлову-Денисову, по слову Скобелева кинулись в промежуток между наступающими колоннами и Денгли-тепе; не встретив кавалерии, они наскочили на, засевшую в глубокой промоине, пехоту и часть ее осталась на месте.
Дело это кончилось взятием Янги-калы и затем выбором позиции для лагеря фронтом к крепости; но пока штурмовые колонны устанавливались на ней, из резерва 3-й и 4-й батареям 19-й артилллерийской бригады и нескольким ротам было приказано развернуть фронт налево и действовать по крепости и по вышедшим вперед толпам. Пушка текинцев продолжала стрелять к по развернувшимся вновь батареям, но как спрятанная за траверзом, она не встречала ответов из наших орудий; тяжелее было для густонаселенной крепости терпеть от разрыва наших гранат, и артилллерия кидала их во внутрь, за стены. Сзади этой боевой позиции прошли все войска резерва и весь обоз отряда; когда же окончили постройку мостиков и обделку спусков через речонки и овраги, тогда сняли с позиции и последние части войск.
Уже вечерело, и быстро кипела работа над окопкой лагеря; к сумеркам траншейная насыпь уже окружала всю нашу позицию.
Первый раз отряд наш, расположившись прочным лагерем под Денгли-тепе, начал знакомить текинцев с обычаями нашей боевой жизни. Чуть начало темнеть, как, по обыкновению, поднялся знакомый гам: рожки, трубы и барабаны заиграли повестку. Затем все притихло; прошло минут пять, и за мелькнувшим ярко сигнальным выстрелом грохнул залп из сорока орудий и вслед за ним раздался отдаленный треск рвавшихся в крепости гранат. Запомнили текинцы с первого раза, что у нас обычай стрелять перед вечерней зарей, и сильно боялись они этой минуты. [13]
Простой, обдуманный маневр был причиною незначительной потери: один убитый и десять раненых были нашей платой за победу.
Этот маневр остался у всех в памяти не только ясностью цели каждого шага, каждого поворота, но и своим красивым видом при исполнении, стройностью, порядком, отсутствием крика начальников и спокойствием движения в районе полета пуль.