Или взять Эжезиппа Моро: целое столетие во Франции шла борьба между любовью к нему со стороны широких масс и фальсификаторскими оценками буржуазной науки, объявлявшей его не революционным поэтом, а лишь «элегиком», да еще якобы увязшим в подражательности. Или Эжен Потье, мастерству которого изумлялся даже такой завзятый враг коммунаров, как Франсиск Сарсэ, но о котором буржуазное литературоведение хранит полное молчание.
Беранже, Моро, Потье — первые величины «левого» Крыла политической французской поэзии XIX в. Если даже к ним на их родине существует подобное отношение, то второстепенных политических поэтов попросту замалчивают под предлогом их художественной малоценности. Согласиться с такой точкой зрения мы не можем: советское литературоведение никогда не отрицало художественных заслуг демократических и революционно-демократических поэтов, а в нашей книге речь будет идти о наиболее одаренных из них.
Если некоторые крупнейшие писатели Франции XIX в., обращаясь хоть изредка к народной теме, могли жарко и впечатляюще очертить высокие душевные качества своих народных героев и выражать искреннее сочувствие тяжелым условиям их жизни, то насколько больше в этой области было сделано демократическими, а особенно — и это необходимо подчеркнуть — теми революционно-демократическими поэтами, для которых народная тема являлась главной, центральной, неотступной, глубоко выстраданной темой! Они писали о растущих социально-политических требованиях трудового народа. Все настойчивее, все с большей и зрелой силой аргументации ратовали они за социальную справедливость для бесправных народных тружеников, за человеческие условия жизни для них, все резче противопоставляли их нищету довольству и праздности высших классов, все энергичнее требовали права на труд. В первой половине XIX в. многими из этих поэтов еще владели миролюбивые утопические мечты сен-симонизма и фурьеризма, но на опыте последующей революционной борьбы, особенно Парижской Коммуны, они поняли необходимость полной — с оружием в руках — ликвидации собственнических й эксплуататорских классов во имя освобождения тружеников Франции и всего мира. Созданный революционно-демократическими поэтами образ измученного народа и его долгой освободительной борьбы расширяет и углубляет гуманистические тенденции французской литературы XIX в. и является неоспоримым художественным вкладом в общенациональный литературный фонд Франции и в культурный обиход всего человечества.
Политическая поэзия, о которой мы говорим, была по преимуществу поэзией пропагандистской. Она убеждала, аргументировала, доказывала, звала на борьбу. Она была во многом риторична, но ее риторика обычно кипела самой пламенной страстностью, выстраданной всеми муками жизни, всей кричащей несправедливостью буржуазных общественных отношений, и не раз приобретала черты высокой художественности. Известно, насколько Виктор Гюго бывал утомляюще и рассудочно многоречив в «Легенде веков», но сравните «Возмездие», где его риторика — настоящая лава ненависти, испепеляющей Вторую империю! Также бурно и пылко насыщал трагизм жизненных отношений риторику революционно-демократических поэтов, сумевших силой своего творчества лишь удостоверить широту и человечность французского литературного гения.
Говоря о духовной драме Герцена, В. И. Ленин указал, что она «была порождением и отражением той всемирно-исторической эпохи, когда революционность буржуазной демократии уже умирала (в Европе), а революционность социалистического пролетариата еще не созрела»[2].
Одна из задач настоящей книги — показать на примере французской политической поэзии XIX в., как развивалась, а далее угасала буржуазно-демократическая революционность, вступая во все более обостряющийся конфликт с нарастающей мятежностью трудовых народных масс, и как зарождалась, крепла и преодолевала различные свои внутренние противоречия подлинно революционная поэзия, которая в творчестве пролетарских поэтов Парижской Коммуны уже ярко и полно отразила революционность социалистического пролетариата. В политической поэзии XIX в. все время и на разный лад переплетались ее романтические и реалистические стороны. В первой половине века политическая поэзия развивалась в пору господства романтической школы, художественным методом ряда ее поэтов — Огюста Баре, Эжезиппа Моро, Пьера Дюпона, Виктора Гюго и других — является романтизм, не лишенный порою явственных реалистических влияний как печати жизненной правды. Это были представители прогрессивного романтизма, частью революционного, но частью — под влиянием наиболее популярных школ утопического социализма — более умеренного, носившего характер пассивной мечтательности и даже попыток примирения с неудовлетворявшей поэтов, но будто бы способной измениться к лучшему буржуазной действительностью.