Боевые соратники Потье по Коммуне, друзья по годам эмиграции, товарищи по Рабочей партии, собратья по революционному лагерю, рабочие, ремесленники решили прийти на помощь своему поэту и по грошам собрали средства для издания его книги «Революционные песни» — другого большого тома, в котором со всей ясностью предстало бы подлинное боевое существо его поэзии. В предисловии к этой книге знаменитый памфлетист Анри Рошфор признавался, что никогда ранее не слыхивал имени Эжена Потье и никогда не мог поверить в существование высокоталантливого поэта, который остается неизвестен своим современникам. Но теперь, ознакомившись с творчеством Потье, Рошфор, по его словам, чувствовал восторг археолога, которому удалось извлечь из земли прекрасную мраморную статую.
Свое предисловие Рошфор предварительно напечатал в руководимой им газете «Энтранзижан». Статья эта побудила многих других журналистов тоже высказаться в благоприятном духе о песнях Потье; извещая о предстоящем выходе «Революционных песен», они даже призывали подписываться на это издание.
Высказывания социалистической печати были, разумеется, благоприятны для Потье. Но подчеркнем, что книга вызвала высокую оценку даже со стороны известного критика Франсиска Сарсэ, заклятого врага Парижской Коммуны. Вот что писал Сарсэ: «С первых же песен я был поражен. Я имел дело с настоящим поэтом… Но какой пыл темперамента! Какое мрачное воображение! Какая сила глубокого и горького чувства! Этот Потье — коммунар, о чем я говорю с сожалением, и несомненно один из самых отчаянных». И сравнивая далее песни Потье с песнями Беранже, критик с изумлением убеждался, что неведомый ему дотоле поэт-коммунар по силе таланта и мастерства не только не уступает прославленному песеннику, но даже превосходит его по «интенсивности чувства и поэтической выразительности»[116].
Все как будто предвещало читательский успех сборнику «Революционные песни», вышедшему в конце апреля 1887 г. необычно большим тиражом, 1500 экземпляров. Но раскупалась книга плохо: буржуазный читатель Г бойкотировал ее, а цена книги (5 франков) оказалась высокой для читателя из народа. Надежды Потье сколько-нибудь избавиться от нищеты рушились снова, и в эту пору у него вырвались отчаянные слова: «Я покончил бы с собою, если бы знал, что после моей смерти продажа моих произведений сможет обеспечить счастливую жизнь моей семье!»
Но дни поэта были уже сочтены. Шестого ноября 1887 г. он скончался. Тело Эжена Потье было обернуто красным знаменем. Луиза Мишель положила в гроб книгу. «Революционные песни». Во время похоронного шествия они развернули красные знамена. Полицейские с яростью бросились их вырывать. Произошла свалка, многие участники шествия, в том числе некоторые левые депутаты, были избиты. Над могилой Потье были произнесены речи его былыми соратниками-коммунарами.
Потье похоронен на кладбище Пер-Лашез около «стены коммунаров». Постановке памятника на могиле воспротивилось министерство внутренних дел. Скромный памятник поэту удалось поставить только в 1908 г. по настойчивой инициативе ветеранов Коммуны на средства от продажи второго (сокращенного) издания «Революционных песен». Третье издание этой книги вышло, в ее первоначальном виде, в 1937 г., а полное собрание известных пока сочинений Потье — лишь в 1966 г.
ЖАН-БАТИСТ КЛЕМАН
Жизнь поэтов революционной демократии была невыразимо трагична.
В песне Эжезиппа Моро «Surgite mortui!», имеющей невеселый подзаголовок «Куплеты, пропетые на завтраке, все участники которого покушались на самоубийство или думали о нем», поэт признался, что уже четыре раза замышлял покончить с собой; по всей вероятности, и самая смерть Моро была самоубийством, как и странная смерть Гюстава Леруа. Самоубийством покончили Жюль Мерсье и Шарль Жилль. Готов был к этому и Эжен Потье. Мысль о самоубийстве владела и другим поэтом, Жаном-Батистом Клеманом (1836–1903).
Случилось с ним это еще в юности. Сын зажиточного мельника, он порвал в 14 лет с деспотизмом семьи и стал простым рабочим. Уже вскоре на горьком опыте познал он, какова беспросветно-нищенская доля людей физического труда. Но когда полюбивший его начальник предложил ему стать надсмотрщиком за рабочими, Клеман отказался примкнуть к числу эксплуататоров. И как-то однажды, полный невеселых дум, остро переживавшихся его впечатлительной натурой, юноша решил покончить с собой: он заснул на краю обрыва, над рекой, надеясь на то, что, повернувшись во сне, упадет в реку и погибнет. Но судьба берегла его: он не повернулся во сне, не погиб, а проснувшись, уже не захотел повторять такую попытку.