И, наконец, совершенно неожиданное заключение: «Опасность мифа о „коммунистическом инстинкте“ русского народа как раз и состоит в том, что вместо облагораживания души и чувств современного русского человека он их притупляет, замораживает, понижая у людей уровень человечности, способности к состраданию».
Проблема коллективизма для текущего этапа развития страны особо актуальна. И не потому, что об этом пишет Ципко, тем более что он ее затрагивает с целью доказать, что приписываемый нам коллективизм — миф. Актуальность темы в том, что коллективизм — это столбовой путь развития человечества, и умозаключения Ципко уводят нас в сторону от этого пути.
Не следует также бездумно шарахаться вслед за Ципко, который коллективизм и коммунизм считает синонимами и по ходу изложения запросто заменяет одно понятие другим. Коммунизм в узком понимании этого слова (по отношению к труду) — это безвозмездный труд на благо общества. Ни у русского человека, ни у немца или негра исконного природного коммунизма нет. И нашей, русских, национальной чертой коммунизм не является. Спорить тут не о чем. То, что мы ходили на субботники (трудились безвозмездно на благо общества или конкретного предприятия) и, надо сказать, большинство ходило с удовольствием, совершенно не означает, что стремление трудиться бесплатно «сидит» в наших генах.
Коллективизм — это понятие конкретно-историческое. Конечно, капитализму как общественной формации присущ индивидуализм, а обществу социалистической направленности — коллективизм. Но делать вывод, что индивидуализм — это хорошо, а коллективизм — плохо, нет никаких оснований.
На разных этапах развития и у разных народов, в различных географических условиях бывает востребован преимущественно или коллективизм, или индивидуализм, а чаще — в различных пропорциях и то, и другое. Возьмем для примера понятие «гражданское общество». Есть разные его определения, но практически в каждом присутствует мысль, что это общество, состоящее из индивидуумов, объединенных на основе подчинения общей цели, что является главным признаком коллективизма.
В дореволюционной России прекрасно уживались и индивидуалистические, и коллективистские начала. Осваивать территории, которые оставили нам в наследство наши предки, могли только крепко организованные коллективы.
Север и Сибирь осваивались именно таким способом. У Ципко же другое мнение: «Если бы русский крестьянин не был предельно рациональным, предельно расчетливым, если бы он был коммунистом „по инстинкту“, то он не выжил бы в своем противостоянии с русским Севером».
Кроме русского Севера (говоря так, обычно имеют в виду Европейский Север) есть еще бескрайние просторы Сибири и Востока, а там условия посуровей, чем в Европе. И осваивать эти земли должны были люди и предельно рациональные, и предельно расчетливые, кто же с этим спорит, но — и это очевидно всем мало-мальски знакомым с обстановкой в этих регионах — осваивать их можно только артельно, коллективно. С Севером шутки плохи, отдельному человеку, индивидуалисту там делать нечего.
Сплошь и рядом Ципко противоречит сам себе. Оказывается, русские не только индивидуалисты, они — безынициативны: «…Мы, русские, не подготовлены к какой-либо самоорганизации снизу». (Это мнение приведено им со ссылкой на Г. Успенского). Примеры, доказывающее обратное, можно приводить как из жизни дореволюционной деревни, так и из советской действительности. А есть ли в мире аналоги самоорганизации, которую проявил советский народ при воссоздании производства на предприятиях, эвакуированных с запада во время войны, а также при налаживании быта миллионов приезжих за считанные дни и недели? Даже при жестком централизованном руководстве, какое имело место, без навыков и желания к самоорганизации это сделать было бы невозможно.
А вот еще один эпизод, которым Ципко пытается доказать «идиотизм» наших предков, гены которых, как он намекает, достались нам. Ссылаясь опять на Г. Успенского, который рассказывает, что в некоей деревне в Новгородской губернии кулаки скупали сено у крестьян по 5-10 копеек за пуд, а потом продавали его по 30 копеек и более. Крестьяне бы и сами продали сено в городе за эту цену, но проехать мешало болото, которое тянулось на четверть версты. А засыпать его 26 дворов, из которых состояла деревня, могли бы за два воскресенья. Но крестьяне этого не делали, теряя очевидную выгоду. Чистые идиоты! Никуда не годный народ.