ГЛАВА II
Открытие Лифляндии.
Епископы Мейнгард и Бертольд.
На том месте, на устье реки Травы, где граф Адольф II Голштинский в 1138 г. разрушил славянское поселение (locus capitalis Slfviae), герцог Генрих Лев из рода Вельфов в 1158 г. основал город, который получил название Любек. Этот город вступил в оживлённые торговые сношения с востоком.
Главным передаточным пунктом для этих сношений сделался Висби на западном берегу острова Готланд. О процветании этого складочного места свидетельствуют размеры, которых оно скоро достигло, городские стены были увенчаны 48 укреплёнными башнями, в городе было 18 церквей, отчасти сохранившихся до настоящего времени, например, церковь S. Maria Teutonicorum, т. е. немецкая церковь. На всём острове мы находим развалины 91 церкви, что заставляет нас заключить, что остров некогда имел гораздо более плотное население, чем теперь. Около 1163 г. в Висби уже существовало прочно организованное общество немецких купцов, тогда как готландцы, т. е. скандинавы, в то время составляли лишь крестьянское общество и создали подобную немецкой организацию только в XIII столетии. Точно также уже в XII веке упоминается в Новгороде двор немецких купцов. Этот двор в Новгороде был исходным пунктом русско-немецкой морской торговли, именно морской, хотя купцы последнюю часть пути до Новгорода совершали на суше или на реках. В то время, когда суда были небольшие и ходили как на море, так и на peках, называли иногда и внутренние города, как, например, Кёльн, морскими.
В Висби товары перегружались (так называемое складочное право Stapelrecht); если одни корабли совершали плавания от Новгорода до Висби, а другие — от Висби до Любека, то мореплавание было выгоднее и доходнее, чем если один и тот же корабль делал весь путь. По сухому пути купцы могли ездить в Россию только после установления немецкого владычества в прибалтийском крае, хотя попытки делались и раньше.
Таким образом, в Висби складывались товары как с востока, так и с запада. С востока получались меха, кожи, мёд, воск (в средние века при большом потреблении в церквах товар первостепенной важности), смола, пепел, сало, мыло, далее из прибалтийского края — хлеб, лён, лес (особенно дубовый, так называемый wagenschot) и брёвна для мачт, а с запада — сукно, шёлк, металлы и металлические изделия, соль, сельди (которые прежде ловились в Балтийском море, затем здесь совершенно исчезли, вследствие чего ловля сельдей в Немецком море быстро получила очень большое значение) и разные вина. Многие фландрские города уже тогда имели высоко развитую промышленность, а другие служили посредниками в мировой торговле, как, например, Брюгге, город ныне сравнительно малолюдный. Впрочем, в XII столетии существовали и прямые непосредственные сношения русских и немецких купцов. Так, упоминается о сношениях купцов вестфальского города Медебаха с Россией, и достоверно известно, что русские корабли ездили в Шлезвиг, хотя позднее они совершенно исчезли с Балтийского моря.
Город Любек, основанный герцогом Генрихом и получивший от него важные привилегии, завладел торговлей на Балтийском море (через Висби). Из Любека выехали и моряки, открывшие Лифляндию. Долго это открытие, имевшее столь важные последствия, приписывалось бременским гражданам. Но это мнение, само по себе невероятное, опровергнуто, так как доказано, что место в хронике Генриха Летляндского, на котором оно основано, есть позднейшее прибавление. Источники указывают с достаточной ясностью, что Бремен в XII столетии имел сношения с Дронтгеймом, Фландрией, Англией. И стремление бременской церкви сделаться руководительницей молодой колонии в церковном отношении само по себе понятно и не может служить доказательством того, что бременцы открыли её. Именно купцы из Любека, узнав о существовавших уже сношениях между Эзелем и Готландом, первые прибыли к устью Двины, проехали вверх по течению этой реки, которая уже давно служила как путь сообщения, и вступили с местными жителями в непосредственные торговые сношения. О дне и годе этого открытия Лифляндии современники не говорят. Прежде полагали, что оно случилось в 1158 или 1159 году но это предположение не имеет достаточного основания. Мы можем с достоверностью утверждать только то, что открытие случилось после 1158 г., т. е. после основания Любека, и предполагать, что оно имело место немного после 1163 г., т. е. после возникновения в Висби общества немецких купцов.
Купцы привезли с собой известия об открытой ими стране и её населении в северную Германию. В то время жил в монастыре Августинского ордена в Загеберге в Голштинии (Нордалбингия), монахи которого обратили в христианство язычников окрестных земель, каноник Мейнгард. Он был уже человек пожилой. Узнав об открытиях любекских купцов, он почувствовал влечение отправиться в Ливонию и проповедовать её языческим жителям слово Божье. Весной, когда берега освобождались ото льда, купцы отправлялись через Готланд к устьям Западной Двины; лето они проводили там, ведя меновую торговлю, а осенью до наступления тяжёлых и опасных бурь они возвращались домой. С такими купцами около 1180 г. приехал Мейнгард в Ливонию. От князя полоцкого Владимира, верховную власть которого признавали жители этой области, он получил разрешение остаться в стране и проповедовать христианство среди ливов. В деревне Икскюль он в 1184 г. построил деревянную часовню и начал свою миссионерскую деятельность, принесшую скоро первые плоды. После отъезда купцов однако наступила тяжёлая зима. Литовцы сделали набег на ливов (о почти непрерывной борьбе всех против всех мы ещё услышим), и Мейнгард должен был со всем населением спасаться в лесах. Когда они после отступления врагов возвратились в свою разорённую деревню, то миссионер воспользовался смущением своих друзей, рассказал им о крепких каменных постройках на своей родине и убедил их принять крещение, за что он обещал построить им каменный замок. В следующем 1185 году прибыли в самом деле из Готланда приглашённые каменщики и построили замок и церковь в Икскюле. Нужно думать, что Мейнгард имел некоторые средства и с самого начала товарищей и помощников, хотя источники об этом не говорят (может быть, считая это само собой разумеющимся).
Крещённые ливы плохо отблагодарили своего благодетеля, вернувшись тотчас после окончания постройки в язычество. То же самое повторилось два года спустя, когда жители большого острова в Западной Двине Гольма просили Мейнгарда построить и для них укрепление на таких же условиях. Это укрепление вместе с церковью было воздвигнуто на острове, ныне называемом Мартинсгольм (от церкви), который, впрочем, тогда, может быть, ещё был связан с островом Даленом, из больших камней, встречавшихся в самом русле Двины и употреблённым по таким же правилам, как и кирпичи. За постройкой, впрочем, следили и языческие соседи (семгаллы) и даже сделали попытку разнести строившиеся стены.
Между тем, Мейнгард получил вознаграждение за свои труды, связанные со столь большими опасностями и принесшие до сих пор мало плодов; архиепископ Бременский, Гартвих II, посвятил его в епископа Икскюльского, и папа прислал ему увещание бодро продолжать начатое дело. Из Германии к нему приезжали вооружённые люди. В то же время купцы начали на Двине и в землях эстов оставаться на зиму. Таким образом дело обращения в христианство, несмотря на разные неудачи и затруднения, шло вперёд, и Мейнгард должен и будет справедливо считаться начинателем этого дела. Проработав в земле ливов более десяти лет, он скончался 14 августа 1196 г. и был погребён в Икскюльской церкви. В XIV столетии тело его было перенесено в Рижский собор; в надписи, на могиле в Рижском соборе до наших дней сохранившейся, встречающаяся дата 12 октября (без года) означает, вероятно, день перенесения тела.