Марек заметил полное отсутствие детей. Да и женщин почти не было. Ощущение тревоги червячком скрутилось под сердцем. Это было новое чувство. Раньше в толпе или около он думал, куда бежать самому и как это для него опасно. Сейчас мысли толклись другие: не случилось бы чего, его мир все-таки, его люди.
- Предлагаешь сразу администрацию брать? - спросил Марек. - С 'Хамви' всю толпу и перестреляют.
- А если по одному перестреляют, то лучше? - поднял глаза бородач. - В курсе, что Андрюху Канина вчера убили? Видео про тварей показать?
- Я видел, - сказал Марек.
- Эти суки даже минимального срока не получат. Девчонку его... - Бердыч потемнел лицом. - Так что лучше бы не в свисток.
- Пойдешь воевать? - спросил Марек.
Бородач усмехнулся.
- Опыт имеется. Да и за Андрюху... Он, вообще, правильный человек был, если ты не знаешь.
Марек порывисто его обнял.
- Спасибо.
Он почувствовал вдруг чуть ли не родство с этим неопрятным, полноватым парнем. Попросит - можно и последнюю рубашку отдать.
- Ты че? - бородач слегка двинул плечом, отпихивая Марека от себя. - Говорю ж, интернет бесплатно.
- Я так. Извини.
- Что за дикий народ пошел, - проворчал Бердыч.
На отправку статьи ушло три минуты.
'Господин Фоли, - написал Марек эпиграфом, - я знаю, что эта заметка никуда не попадет. Но это, собственно, и не важно. Я написал то, что жжет меня до сих пор. Если хотите, можете считать это объяснением, почему я прекращаю работать на 'European Daily Report'. Возвращаться не собираюсь.
Ваш мир слишком маленький'.
Письмо уплыло, Марек выдернул шнур из ноута и прислушался к себе. Ничего, тишь да гладь, сожженному мосту наше троекратное...
Позерство, конечно. Ваш мир слишком маленький. Не смог без красивого фуэте.
- Я все, - сказал он бородачу, подходя к стойке.
- Быстро ты.
- Что там Свиблов?
- А-а, знаешь его? Звука нет, но не думаю, что он зовет на баррикады. Так, гундит что-то, требует, наверное, решительных мер по защите граждан.
- Тысяч пять есть уже?
- Угу.
- Лишь бы не случилось чего.
Бердыч вздохнул.
- Давно уже случилось. Со всей страной. А ты все беспокоишься. Тебя выпустить?
Марек кивнул.
Снаружи мелко сеяло. Ветер налетал порывами, надеясь, видимо, утащить с собой сумку с ноутом. Асфальт кое-где влажно поблескивал. Интересно, побежит народ по домам, если грянет всерьез?
Секунд тридцать Марек держал отведенную в сторону руку. За эти тридцать секунд мимо проехал всего один автомобиль - мебельный фургон. Издалека, с площади, фоновым шумом доносилось многоголосье. Оно то затихало, то усиливалось, видимо, отвечая на призывы с помоста. Марек отвернул от него подальше, и к оцепленной штаб-квартире вышел из тихого переулка, каким-то чудом не попав ни на один патруль.
- Стой!
Его заметили, когда он вышел из-за угла. Три пехотинца нацелили на него стволы винтовок. Лейтенант, выдернув револьвер, закричал на английском:
- На землю, урод! На землю!
Марек растерялся.
- Извините, я журналист.
- Сумку в сторону! - крикнул лейтенант.
Марек понял, что его принимают за террориста. В груди похолодело. Так ведь и пристрелят ни за что.
- Сумку!
- Здесь ноут, - сказал Марек.
Кто-то посмелей подлетел сбоку и сорвал сумку с плеча.
- На землю!
Бог уберег Марека от того, чтобы полезть рукой за пазуху, во внутренности пиджака. Кто бы разбирался, за европаспортом или за детонатором? Сумка грянула об асфальт.
- Вы идиоты что ли?
Ноут - под тысячу евро.
- Лежать!
Его стукнули под колени. Марек свалился. В поле зрения мелькнула одна пара ног в берцах, затем другая.
- Что в сумке? - спросил кто-то.
- Ноут, - с удивлением ответили ему.
Марека перевернули, встряхнули, попутно отдавив пальцы, оскаленная физиономия, обжатая шлемом, возникла у него перед глазами.
- Кто ты такой, урод?
- Журналист, - сказал Марек.
- Ну-ка!
Произошло движение, похожее на перестановку актеров в спектакле. Марека поставили на ноги, качнулось темнеющее небо и крыши домов по разные стороны улицы. Потом он увидел перед собой лейтенанта-миротворца. Офицер щурился и целился из пистолета Мареку в лоб. Судя по глазам, ему очень хотелось выстрелить.
Странно, но в этот момент, который был бы для многих чреват расслаблением сфинктеров, Марек испытал странное спокойствие. Ему вдруг пришло в голову, что он гораздо больше, чем этот испуганный человек, что максимум, что ему грозит - это раствориться в воздухе, в улицах родного города, окончательно стать частью земли, травы, строительных материалов, в глазах и внутри людей, памятью, пусть и крохотной частичкой.
Что вообще за глупость - пытаться убить целый мир?
Видимо, это недоумение отразилось в его взгляде, и лейтенант тоже засомневался, то ли он делает, приставив 'беретту' к чужому черепу.
- F...ck!
Пистолет отправился в кобуру.
Из карманов Марека извлекли мелочь, телефонную трубку, портмоне, магазинный чек и документы.
- Марек Канин? - спросили его, заглядывая в ламинированную регистрационную карточку.
- Yes, - ответил Марек.
- Какого хрена вы здесь делаете?
- Я журналист, - пожал плечами Марек.
Лейтенант сплюнул ему под ноги.
- Из просто журналиста вы чуть не стали мертвым журналистом.
- Не сомневаюсь, что скоро бы выяснилось, что это со мной сделали злые русские.
- Обязательно. Именно это мы и практикуем.
Мареку сунули в руку его сумку.
- Я могу идти? - спросил он.
Лейтенант посмотрел на него с неприязнью.
- Можете, - сказал он и подал знак пехотинцам, который сгрудились у него за спиной.
Те опустили винтовки и разошлись перед Мареком, как волны перед Моисеем. В вышине грохнуло, дождик припустил. Натовцы принялись разворачивать прозрачные накидки.
На входе в штаб-квартиру Марека прогнали через две рамки и долго сверяли паспорт с базами данных.
В отделанном мрамором холле журчали кондиционеры и росли пальмы. Пестрели красками плакаты, призывающие вступать в славный миротворческий контингент. У одной из стен на коротких флагштоках висели флаги - НАТО, Евросоюз, США. Где-то с краю к ним прижимался красно-белый республиканский. Стояли и сидели солдаты и офицеры. Пускали пузыри кулеры.
Перед информационной стойкой Марек привел себя в порядок - отряхнул штанины и счистил грязь с сумки.
- Здравствуйте, - он подал журналистское удостоверение обритой девице с округлыми, накачанными плечами. - Я хотел бы встретиться с полковником Пристли.
- Его нет, - отрезала девица.
- А кто есть?
- Сенатор Штаффер из комиссии по надзору.
- Хорошо. Я бы хотел взять у него интервью.
- Это не согласовано. Необходимо согласование.
- Я хотел бы поговорить с кем-то о вчерашнем случае, - сказал Марек. - Как вы знаете, чем оперативнее и точнее выразит позицию НАТО пресса, тем меньше критики получит ваше командование в дальнейшем.
Девица задумалась.
- Обычно для прессы мы проводим специальные брифинги. Кажется, майор Сельматри из отдела по сотрудничеству и региональной безопасности сейчас готовит доклад по этому поводу и вечером предоставит его заинтересованным сторонам.
- Вы не могли бы соединить меня с ним?
- Зачем? - удивилась девица.
На ее форменной темно-синей блузке сиял золотом бейджик, на котором значилось 'sgt. Rovillia'.
- Сержант, - сказал Марек, - у меня есть видео с места... происшествия.
- Хорошо.
Сержант показала ему рукой, чтобы он отодвинулся, и склонилась к коммуникатору. Марек ждал, блуждая взглядом по холлу. Ему с острым отчаянием подумалось, что он ничего не добьется здесь. НАТО не признает ошибок. Разве что оговорится о неправильной стратегии лет через десять.
А эти, из патруля... Эти сволочи из патруля вернутся по домам и будут рассказывать своим женам и детям, как они отстреливали диких русских. Интересно, шелохнется ли что-нибудь в их скудных душах?