Особенно умножились лжеучения ο лице Богочеловека с появлением протестантства и новейшей философии. Само протестантство (лютеранство) допустило в своем учении ο лице Богочеловека ложную (монофизитскую) мысль ο вездесущии тела Христова. В мистических сектах, выродившихся из протестантства, возникли ложные учения ο плоти Христовой (напр., у квакеров и анабаптистов), напоминающие мнения древних еретиков ο небесном или духовном теле Христовом. Социнианство же развило учение ο лице Богочеловека, напоминающее собой ереси с евионейским характером и направлением. По учению социниан, И. Христос — простой человек, а не Богочеловек и не Бог в собственном смысле. Сыном Божиим и Богом Он может быть называем в переносном смысле, — по благодати. Возвышают и отличают Его от прочих людей лишь некоторые, Ему одному принадлежащие свойства и преимущества. Так, родился Он не так, как рождаются прочие люди, — именно: Бог сотворил материю, заменившую мужеское семя, вложил ее в утробу Девы, и таким образом родился во всем подобный нам человек Иисус. Ему свойственны святость и без{стр. 390}грешность, каких никто ни прежде, ни после Него не имел. Наконец, за то, что Он смирил Себе, Бог одарил Его исходящим из самой сущности Своей могуществом, простирающимся на все сотворенное. Частью оно присуще было Ему еще во время земной жизни, но в полной мере сообщено по воскресении Его из мертвых и вознесении на небо. Чрез это Бог сделал Его причастником Cвоей сущности, и И. Христос вследствие этого есть как бы наместник Бога, сосредоточивающий в руках все управление вселенной, — есть как бы истинный Бог (verus Deus), и Ему должно воздавать поклонение, как Богу. Еще далее уклонился от истины в учении ο лице Богочеловека рационализм, развившийся на почве новейшей философии. Так, ученики и последователи Гегеля, составившие т. н. левую сторону гегельянцев, применяя философские начала Гегеля к историческому христианству, начертали образ Иисуса с точки зрения идеализма, или новейшего докетизма. Наиболее известный и первый опыт этого рода представил Дав. Фр. Штраус в своей «Жизни Иисуса» (Das Leben Iesu, изд. 1885–1836 г.). Вся евангельская история, по его утверждению, есть миф. Евангелия, по Штраусу, не исторические памятники, a сборники позднейших мифов и легенд об И. Христе. Недостоверны в них не одни чудеса, — чудеса и невозможны, — но и все прочее содержание, не исключая и учения. Евангельский И. Христос — не действительный, исторический Христос, а идеальный, в котором образно выразилось сознание человечеством своего тождества с Божеством, или, точнее, — мирового духа на одной из ступеней его развития. В высоком образе Иисуса человечество само для себя начертало свой высший идеал, а вымышленная история Христа есть идеальный путь самого человечества. Что же касается исторического Христа, то ο Нем немного можно сказать достоверного, — именно, что это был обыкновенный иудей, раввин, разделявший верования и предрассудки своего времени и чему-то учивший, объявивший Себя Мессиею, навлекший на Себя ненависть властей и за то распятый на кресте, но ни в каком случае не был тем, чем представляет Его церковь, т. е. воплотившимся Сыном Божиим.
{стр. 391}
Крайний идеализм Гегелевой философии разрешился материализмом в лице Фейербаха (1804–1872 г.) и его последователей. Докетические воззрения на лицо И. Христа последователей Гегеля являлись очевидно несостоятельными. Нужно было дать новое, состоятельное с материалистической точки зрения, объяснение лица и дела Христова. В ответ на это требование времени явился Эрн. Ренан с своею «Жизнью Иисуса» (Vie de Iesu, изд. 1863 г.). Для Ренана И. Христос не полумифическое, полуисторическое лицо, но определенная, единственная во всем мире личность, перед которой нельзя не склоняться с благоговением. Но Он не Богочеловек, а просто «религиозный гений», подобный другим религиозным реформаторам (Шак-Ямуни, Магомет, Зороастр и др.), хотя и выше их всех стоящий. Под влиянием успехов Своей проповеди Он вообразил Себя Мессией и Сыном Божиим, уверял в этом и Своих «суеверных слушателей». Никаких чудес Он не совершал, хотя и вынужден был разными способами (даже посредством «невинного» обмана, как, напр., в чуде воскрешения Лазаря) поддерживать веру в Себя, как чудотворца. Он возвестил людям новую религию, без священства, без догматов, без обрядности. Сущность ее состоит в одном положении: Бог есть Отец всех людей, а люди — братья между собой, Но Его стремления к основанию духовного царства встретили противодействие в иудейских властях, и Он был распят.
В новейшей истории западного религиозно-умственного движения появилось и утвердилось еще новое богословское направление, называемое по имени своего основателя А. Ричля (1822–1889 г.) — ричлианством. Дух и характер воззрений ричлианства на лицо И. Христа можно видеть в следующих положениях одного из представителей этого направления (проф. Гарнака) ο личности Основателя христианства: «был человек по имени Иисус. He получивши ни школьного образования раввинов, не быв под влиянием ни саддукейского направления, ни греческого образования, этот человек в Своей проповеди ο Боге обнаружил необычайную даже для пророка силу, глубину и чистоту духа. В познании Бога дошедши таинственным, непости{стр. 392}жимым для нас путем до сознания Своих особенных, лично одному Ему принадлежащах сыновних отношений к Богу, Он стал признавать и называть Себя «Сыном Божиим». От сознания Своего особенного сыновства Богу Иисус пришел таинственным и для нас опять непонятным образом к сознанию Своего исключительного посланничества для исполнения заповеданного Ему от Отца дела, к сознанию Себя Мессией. Но и сознавая Себя Сыном Божиим и Мессией, Иисус не требовал Себе никакого поклонения. Он требовал только исполнения Своих заповедей. Его благовестие говорит только об Отце, а не ο Сыне». Вера в Него, как воплотившегося Бога, по утверждению ричлианистов, есть позднейшее явление в христианской церкви. На самом же деле боговоплощение невозможно. До Своего явления в мире И. Христос, по мнению Ричля, существовал с Богом и в Боге лишь идеально, в Его уме.
Взгляды на лицо И. Христа новейших рационалистов, очевидно, примыкают или к евионизму, или к гностицизму, хотя и не в чистом виде, а в смешении. Штраусовский мифический образ Иисуса близок к евионитскому, равно и Иисус Ренана или Ричля имеет черты мифические. Что же касается всеобщей в христианском мире веры в богочеловечество Искупителя мира, то она, по утверждению рационалистов, не основывается на подлинном учении Христа Спасителя; церковь будто бы создала, т. е. измыслила Христа-Богочеловека, иначе сказать — обоготворила простого, хотя может быть и исключительного в истории человека. Ошибочно, следовательно, верующие в Него признают Его Основателем церкви Его имени.
Церковь, вопреки заблуждениям древнего и нового времени, учила и учит, что И. Христос есть истинный Бог и истинный человек, и что в Нем два естества, божеское и человеческое, непреложно соединенные, составляют единое лицо.
§ 88. Господь И. Христос есть истинный Бог по естеству, как Сын Божий.
Господа И. Христа должно признавать и исповедывать Богом в собственном и строжайшем смысле, единородным Сыном {стр. 393} Божиим, единосущным Богу Отцу, а не усыновленным, подобно сынам Божиим по благодати.
I. Божественное величие и достоинство Искупителя довольно ясно предуказано еще в ветхозаветных изображениях и наименованиях Мессии (Сын Мой, т. е. Божий, Бог — Elohim, Adonai, Jehovah, El gibbor, т. е. Бог крепкий), в яснейшем же свете изображается в Новом Завете, и прежде всего в учении Самого И. Христа. Неосновательно утверждение рационализма, будто Сам И. Христос не учил ο Себе, как Сыне Божием по естеству, равном Богу Отцу, не требовал Себе и божеского почитания, а если и называл Себя иногда Сыном Божиим, то только в смысле нравственного единства с Отцом, а не по существу. Правда, когда И. Христос говорил ο Своем собственном лице, то обыкновенно называл Себя не Богом, а только Сыном Отца или Сыном Божиим (напр.. Ин 9, 35; 10, 36; 11, 4; 3, 16). Ho в устах И. Христа в приложении к Себе это наименование было равносильно названию Себя истинным Богом. Это ясно уже из того, что Он нередко называл Себя не просто Сыном Божиим, а Сыном Божиим единородным, и всегда отличал Себя и других в их сыновних отношениях к Богу: Он никогда не говорит ο Боге «наш Отец» (исключение — при научении людей молитве), а Мой Отец и ваш Отец.