Ап. Павел, по поводу участия некоторых коринфских христиан в языческих жертвах, пишет: братия моя возлюбленная, бегайте от идолослужения… Судите вы, еже глаголю: чаша благословения, юже благословляем, не общение ли крове Христовой есть? хлеб, его же ломим, {стр. 184} не общение ли тела Христова есть?… He можете чашу Господню пити и чашу бесовскую; не можете трапезе Господней причащатися и трапезе бесовстей (1 Кор 10, 14–16, 21). Как под чашей и трапезой бесовской, т. е. под пиршествами язычников при жертвоприношениях, без сомнения, должно разуметь не образное только, но действительное вкушение крови и мяса жертвенных животных, так, очевидно, на чашу и трапезу Господню или евхаристию верующие смотрели, как на действительное причащение истинного тела и крови Христовых. Коринфянам же апостол писал: иже яст хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет телу и крови Господней (1 Кор 11, 27), почему необходимо тщательное приготовление и само испытание приступающих к евхаристии: да искушает человек себе, и тако от хлеба да яст и от чаши да пиет. Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не рассуждая тела Господня (28–29). Следствиями недостойного причащения апостол представляет болезни, случавшиеся с недостойно причащавшимися коринфянами, оканчивавшиеся нередко смертью: сего ради в вас мнози немощни и недужливы и спят доволни, т. е. немало и умирает (30 ст.).
II. Церковь во все времена веровала и учила, что на трапезе Господней преподается верующим истинная плоть и истинная кровь Господа. Древнейшие литургии, сходные между собой по своему составу, все одинаково содержат, как и ныне употребляемые чины литургий Василия Великого и И. Златоуста, призывание Св. Духа для освящения даров и исповедание, что действием или наитием Св. Духа хлеб и вино прелагаются в тело и кровь Христовы. Отцы I-го Вселенского Собора исповедали: «на божественной трапезе не должно видеть предложенный просто хлеб и чашу, но, возвышаясь умом, должно верою разуметь, что на ней лежит Агнец Божий, вземляй грехи мира, приносимый в жертву священниками, и истинно приемля честное тело и кровь Его, должно веровать, что это — знамение нашего воскресения». Отцы III-го Вселенского Собора {стр. 185} одобрила послание св. Кирилла Александрийского, в котором говорится: «мы совершаем в церквах бескровную жертву и освящаемся, причащаясь святой плоти и честной крови Христа, Спасителя всех нас». — Седьмой Вселенский Собор учит: «никогда никто из труб Духа, т. е. св. апостолов и преславных отцев наших, не называл бескровной жертвы образом (είκόνα) плоти Христовой, но самым телом и самою кровию» Господней.
III. Понятно отсюда, как должно смотреть на утверждение (протестантов и старокатоликов), что учение ο «пресуществлении» хлеба и вина в тело и кровь Христову не есть догмат откровения и древне-вселенской церкви, а просто богословское мнение (доктрина) позднейшего происхождения. Правда, что в св. Писании не встречается термина «пресуществление». Однако же в св. Писании дано твердое основание для учения ο переходе существа хлеба и вина в евхаристии в существо тела и крови Богочеловека, хотя они и сохраняют для наших чувств свойства хлеба и вина. Самое слово (термин) для обозначения этой мысли, т. е. «пресуществление» (transsubstantiatio, μετουσίωοις), действительно, сравнительно позднейшего происхождения (вошел в употребление на западе в XI–XII в., а на востоке впервые в XV в.). Древние учители употребляли другие слова (в I–III вв. — εστί, γίγνεται, ποιείν, tacere, в IV–VII вв. — μεταβολή, ματαποίησις и др.) для выражения евхаристической тайны. Но не употребляя слова «пресуществление», a употребляя другие слова, древние отцы и учители церкви содержали и раскрывали то же учение И. Христа и апостолов об евхаристии, какое предполагается и дается в слове «пресуществление». И введение в употребление этого нового термина ничего не говорит ни против термина самого по себе, ни против учения, заключающегося в нем. Иное дело, если бы церковь отменила такое слово, которое было бы навсегда установлено церковью для выражения какой-либо истины, исповедуемой ею, но в данном случае этого нет. Церковь из нескольких терминов избрала такой, который наиболее точно и ясно, «правильно и весьма сильно» (по выражению митроп. Макария), по сравнению с дру{стр. 186}гими, выражает самое существо древнего и постоянного учения церкви ο таинстве евхаристии и ограждает истину от лжеучений.
§ 151. Непостижимость тайны пресуществления. Частнейшие разъяснения учения об образе присутствия И. Христа в евхаристии.
I. Пресуществление хлеба и вина в тело и кровь Христовы в евхаристии есть непостижимая для вас тайна, составляющая предмет благоговейной веры. «Веруем, — учат восточные патриархи, — что словом «пресуществление» не объясняется образ, которым хлеб и вино претворяются в тело и кровь Господню, ибо этого нельзя постичь никому, кроме Самого Бога, и усилия желающих постичь сие могут быть следствием только безумия и нечестия: но показывается только то, что хлеб и вино, по освящении, прелагаются в тело и кровь Господню не образно, не символически, не преизбытком благодати, не сообщением или наитием единой божественности Единородного, но действительно и существенно хлеб бывает самым истинным телом Господним, а вино самой кровью Господней» (Посл. в. п. 17 чл.).
В тайне преложения хлеба и вина в тело и кровь Богочеловека, однако, нет ничего неудобоприемлемого разумной верой. Древние учители много говорили ο возможности тайны преложения, или обличая неверие, или верующих предохраняя от сомнения и колебаний в вере. Они указывали, что совершитель этого высочайшего чуда есть Бог, — то же воплотившееся Слово, Которое совершило все евангельские чудеса, тою же силою Духа Святаго действует и при чудесном преложении хлеба в тело и вина в кровь Свою. Поэтому одинакова для вашей веры принудительность как к признанию чудес Божия всемогущества вообще и евангельских в частности, так и евхаристического чуда преложения хлеба и вина в тело и кровь Христову (Дамаск. Точн. изл. в. IV, 13). Эту мысль древние учители поясняли и подобиями. Так, св. Кирилл Иерусалимский (Тайн. сл. IV, 2) сравнивал евхаристическое преложение хлеба и вина с претворением воды в вино в Кане, Григорий Нисский (а за ним и св. {стр. 187} И. Дамаскин) — с тем, как в нас самих хлеб и вино или вода, принимаемые нами в пищу, неведомо для нас превращаются в наше тело и кровь (Бол. огл. сл. 37 гл.).
II. Признавая непостижимым образ присутствия И. Христа в евхаристии через пресуществление, церковь, в предупреждение неправильных представлений об этой тайне и с целью возможного разъяснения ее, преподает в «Послании восточных патриархов» (17 чл.) следующие частные истины относительно образа присутствия И. Христа в евхаристии.
1) Хотя хлеб и вино в таинстве евхаристии претворяются собственно в тело и кровь Господа, но Он присутствует в этом таинстве не только Своим телом и кровью, но и «по существу Своему, т. е. с душою и божеством, или совершенный Бог и совершенный человек». Сам Он учил: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем. Ядый Мя, той жив будет Мене ради.
2) «Тело и кровь Господа, хотя разделяются и раздробляются» при причащении верующих на многие части, «но это бывает только с видами хлеба и вина… В каждой части до малейшей частицы преложенного хлеба и вина находится не какая-либо отдельная часть тела и крови Господней, но тело Христово всегда целое и во всех частях единое» — весь Христос Богочеловек. Почему «вселенская церковь всегда говорит: «раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый, но неразделяемый, всегда ядомый, николиже иждиваемый, но причащающиеся (разумеется достойно) освящаяй». Поэтому же вкушающий и малейшую часть хлеба и вина, преложенного в тело и кровь Христову, причащается того же целого тела божественного, которому присущ Сам Христос по божеству Своему. Таким учением исключаются грубочувственные представления об евхаристических теле и крови Христа, по которым в евхаристии верующие будто бы приемлют не вообще истинное тело и кровь Христа, нераздельно соединенные с Его божеством, но вкушают те или другие составные части тела Христова.
3) «Хотя в одно и то же время бывает много священнодействий по вселенной, но не много тел Христовых, а один {стр. 188} и тот же Христос присутствует истинно и действительно, одно тело Его и одна кровь во всех отдельных церквах верных. И это не потому, что тело Господа, находящееся на небесах, нисходит на жертвенник, но потому, что хлеб предложения, приготовленный порознь во всех церквах, и по освящении претворяемый и пресуществляемый, делается одно и то же с телом, сущим на небесах. Ибо всегда у Господа одно тело, a не многие во многих местах».