И дальше мы это понятие будем пояснять, потому что оно будет нам важно, без него мы не сможем понять ни такую фигуру, как Ницше, ни такую фигуру, как Фрейд, ни такую фигуру, как Гуссерль. Говоря «Гуссерль», я называю основателя и отца и, вообще-то, единственного настоящего представителя философии, называемой «феноменология»; говоря о Ницше, я говорю о том, что вы знаете, безусловно, хотя бы понаслышке, и, говоря о Фрейде, я говорю о психоанализе. Психоанализ и феноменология — это специфические современные философские идеи.
Прежде чем объяснять, что такое идеология, я хочу обратить ваше внимание на один факт, на одну вещь, несколько подытоживающую то, что я говорил раньше. Я сказал, что соединение средств массовой коммуникации, то есть определенного технического аппарата, появившегося в ХХ веке, с массой может давать взрывчатый социальный эффект. Этот социальный эффект особенно вероятен, если средства массовой информации и сам феномен массовости (в том смысле, как я это говорил) соединяются с аморфными социальными структурами, то есть с такими социальными структурами, которые не имеют сложных, дифференцированных членений и разделений. Чтобы вам лучше понять, о чем я говорю, я хочу немножко напомнить о том, что представляло собой немецкое общество, Германия[16].
Обычно мы, глядя из России, предполагаем, что все, что по ту сторону границы, есть Запад, то есть в нашем представлении нечто специфическое, что мы называем западным или демократическим обществом, то есть таким обществом, которое характеризуется наличием и традицией сложных демократических институтов, институтов организации социальной жизни, права, политики и так далее. Но в действительности та же Германия, если смотреть изнутри Европы, а не с нашей стороны границы, отличалась от всех окружавших ее традиционных и демократических стран. Она отличалась прежде всего тем, что демократические институты не имели в ней серьезной почвы. Правовые, демократические институты не имели традиционной и сильно разрыхленной почвы в возникшем немецком государстве, которое, как вы знаете, возникло не путем естественного развития процесса централизации, который во Франции, скажем, занял пару столетий, а довольно искусственным путем — на основе военной силы прусской монархии. Вы знаете, что автором этой Германии был Бисмарк. Впоследствии развивались прежде всего бюрократические социальные институты, то есть такие социальные структуры, которые не имеют собственного членения, помимо тех членений, которые вносит государство, то есть вся социальная жизнь немецкого гражданина опосредовалась его принадлежностью к государству. А основой демократических институтов является традиция, длительная практика автономной социальной жизни, в отличие от государственной; скажем, таким образцом организации социальной жизни является американская конституция. Если вы просто на нее взглянете, то вы поймете, что принцип организации общества состоит в том, чтобы общество было само максимально расчленено, помимо и независимо от государства, и что первичным являются автономные объединения людей, а государство есть вторичный факт.
Неартикулированные социальные структуры, то есть аморфные (магма социальной материи, еще не имеющая клеточек, расчленений), делают гражданина как бы голым перед лицом руководящего действия государства. Отсюда, скажем, идея вождя, которая не могла возникнуть в принципе в сколько-нибудь серьезном виде и развиваться в такой стране, как Англия, Франция; она очень органично и естественно могла возникнуть при случае в Германии, то есть в условиях аморфной социальной структуры, кристалличность которой вводится только снаружи, государством. И отсюда вся проблема формулируется так: что такое хорошее общество? Хорошее общество — это хорошие, умные и добрые вожди. Соедините этот социальный факт, который характеризовал германскую культуру начала века, с эффектом действия средств массовой информации, и вы легко получите кричащую толпу и факельные шествия, при виде которых в свое время Эйнштейн, который смотрел на них, на эти марширующие толпы, сказал: «Господи, зачем природа так тратит свои подарки, зачем этим людям головной мозг? Им вполне было бы достаточно иметь спинной».