В апреле 1809 в Петербурге был поставлен «Танкред» Вольтера в стихотворном переводе Гнедича. «Я был вне себя от радости, – писал ему Батюшков. – Я знал, я предчувствовал, что „Танкред“ будет хорошо принят, но меня еще более радует, отгадай что? Твоя радость… Ты не даром потерял свое время…» [т. 2, с. 92].
Здесь мы считаем нужным поговорить о становлении российского театра, хотя напрямую Батюшков в этом участия не принимал. Но вот что пишет автор монографии, посвященной Оленину, В. М. Файбисович: «В эпоху становления национального сознания в России сцена превратилась в школу слова, где шлифовалась модель литературного языка, из которого партер творил язык разговорный. В это время театр оказывал сильнейшее воздействие на общество, и литературные партии ожесточенно боролись за влияние в нем». А значение Батюшкова в становлении современного русского языка трудно переоценить.
«Пожалуйте ко мне кушать и принесите с собою обещанный акт „Танкреда“», – приглашал Оленин Гнедича еще в апреле 1808 года[23].
Н. И. Гнедич, с университетской скамьи увлекавшийся древними языками и театром, был введен в дом Олениных Батюшковым не позднее 1804 года. В это время готовился к постановке озеровский «Эдип в Афинах», и для Оленина, не владевшего в это время греческим языком, Гнедич стал бесценным помощником.
Трагедия Озерова «Эдип в Афинах» была показана 23 ноября 1804 года. Главная роль в этом спектакле была написана Озеровым для дебюта Е. С. Семеновой. Первоначальные репетиции этой трагедии происходили в доме А. Н. Оленина. Постановка трагедии была осуществлена его трудами. Он разрабатывал эскизы для костюмов и декораций, которые писал П. Гонзаго. Музыку к трагедии написал О. А. Козловский. Премьера спектакля увенчалась триумфом.
Одно время Оленин был самым авторитетным советчиком А. А. Шаховского, а с Владиславом Александровичем Озеровым Оленин сблизился в самом начале XIX века. Он увидел в Озерове драматурга, способного преобразовать русский театр, а потому всячески его поддерживал. Постановка всех основных трагедий Озерова была связана с ним.
Тесное сближение Оленина с Озеровым совпало с началом знаменитой литературной войны между «карамзинистами» и «шишковистами».
Весной 1808 года в Петербург приехала знаменитая трагическая актриса mademoiselle Жорж. Позади у нее был грандиозный успех на парижской сцене, бурный роман с Наполеоном, когда говорили, что «спутник Марса стал спутником Венеры». Разрыв с императором тяжело отразился на молодой актрисе.
Mademoiselle Жорж
В апреле 1808 года mademoiselle Жорж внезапно исчезла из Парижа. А. Х. Бенкендорф, состоявший при русском посланнике в Париже, обратился к Александру I с просьбой разрешить заключить контракт с французской актрисой. Ответ «превзошел все мои ожидания, – вспоминал он, – по приказу императора господин Нарышкин прислал незаполненные бланки контрактов и полномочия принять mademoiselle Жорж и других французских актеров и актрис».
«Французских актеров наехала целая орава, один другого хуже», – сообщает Оленин Батюшкову. Он был очень недоволен теми преимуществами, которые имели французские актеры перед петербургскими и в жаловании, и в последующей пенсии. Русскому театру пришлось вступить в борьбу за зрителя.
Приехав в Петербург, mademoiselle Жорж вначале поселилась на Мойке, близ Зимней канавки, в доме Грушкина, а затем в доме Косиковского на Невском, 15. Дом Косиковского имеет очень интересную и длинную историю. Там, например, находился знаменитый ресторан Талона, куда Пушкин отправил своего Онегина: «…К Talon помчался…»
13 июля 1808 года mademoiselle Жорж с триумфом дебютировала на сцене Большого каменного театра в трагедии Ж. Расина «Федра» (театр находился на том месте, где сейчас Консерватория).
«Ее успех породил знаменитое театральное состязание двух великих трагических актрис… – пишет в своей книге об Оленине В. М. Файбисович. – Полем битвы была избрана трагедия „Танкред“ Вольтера… Семеновой предстояло затмить Жорж в роли Аменаиды. Однако сохранить единство сторонникам Семеновой не удалось. При постановке „Танкреда“ у Оленина и Гнедича возникли трения с Шаховским»[24].
Гнедич начал переводить «Танкреда» еще до прибытия парижской актрисы в Петербург. В качестве переводчика готовящейся к постановке трагедии, он занялся с Семеновой работой над ролью. Шаховской, бывший ранее ее наставником, был этим очень уязвлен. «Шаховской, – писал Гнедич Батюшкову 6 мая 1809 года, – по своей ко мне приязни, воспрепятствовал дать Танкреда в Эрмитаж»[25].