Вон осина вся одета в хвою,
Хвоя, хвоя, хвоюшка, хвоя.
Погляжу на хвою, просто взвою,
Засвищу не хуже соловья.
Закурю любимый самосад,
Посмотрю-взгляну на садик-сад:
Березняк, сосняк, дубняк, орешник,
Хорошо, вольготно и тепло.
Как скворец, нашедший свой скворешник,
Сладко плачу в старое дупло.
Расстели мне что-нибудь такое,
Что-нибудь такое расстели,
Что-нибудь такое голубое,
Чтоб висели кисти до земли.
Да запой мне что-нибудь такое,
Что-нибудь такое мне запой,
Чтоб навек лишился я покоя,
Чтоб запев пилил пилой тупой.
Чтобы было мне и горя мало,
Чтоб цвела рябина-рябинá,
Чтоб меня поляна понимала:
Подмигну — и будет полянá.
•
И. Сельвинский
Охота на критика
Рыжим утром, изюбрем лазоревым
Я выхожу. (Вы? Хожу! Ж-жу! В-вы!)
Дичь ли, стрелять ли, пороть ли? Горе вам
Я! Выхожу! Из! Себя! С! Головы!
Критики-тики, рики-тики-тави,
Брысь! Я пускаю горловое: Х-ха!
Х-ха! Громыхающее, как бой в «Полтаве».
(Помните Шаляпина?) (Эс) «Блох-ха!»
Что с таким поделаешь? Тыкайте, выкайте,
Встаньте вратарями во всех дверях.
P-раз! И прошел я, очки на выкате,
Руки, эх да ноги, в золотых кудрях.
Детство… Тома «Мушкетеров» и «Виконта
Де Бражелона», (Эс) Дюма! Отца!
Юность… штудированье Канта да Конта,
Ночи, да гитара, да любовь (Ца-ца)…
Да, мы стареем, (Эс) моя золотая.
Рифмы да ритмы исчерпаны до дна.
Белою вороною слетая с Алтая,
Тая и не тая, снежит седина!
Ты наглоталась поэм до одурений,
Миллионы! Миллиарды! Биллиарды! Строк.
Избранный сборник моих столпотворений
Палевым тигренком лег. У ног.
Критики строятся в роты, эх да взводы.
Грифели да перья, (Эс) карандаши, мелки…
Что есть критик, в сущности? Жиры, да углеводы,
Да свирепо вытаращенные (Эс) белки!
Я еще не памятник, и я меняю позу.
Я по натуре (Бац!), пожалуй, камчадал.
Да, я впадал в, так называемую, прозу,
Но регулярно обратно выпадал.
Разве старых взыскивали столько вин с кого?
Кто из нас не грешен, не писал кто пьес?
Лично я, товарищи, люблю Сельвинского.
Матерый поэтище! Эс! Эс! Эс!
•
К. Симонов
Из цикла «Я да ты, да мы с тобой»
Названья ласковые, птичьи
На ум не шли нам. Вдалеке
Мы тосковали по-мужичьи,
На грубом нашем языке.
Как подобает взрослому мужчине,
Коньяк, табак, две порции тоски,
В одной руке держу свои морщины,
В другой руке — седые волоски…
Недаром я прозвал тебя судьбою,
Играй же мной, ликуя и скорбя!
Присядь ко мне, я кончу цикл «С тобою»,
А то — гуляй, есть цикл и «Без тебя».
Довольно петь нам о любви по-птичьи,
Пора нам стать и проще и сильней.
Пора нам по-простому, по-мужичьи,
По-холостяцки рассказать о ней.
Я шел к тебе по дьявольской дороге.
О, я мечтал не год, не два, не три
Про эти губы, зубы, руки, ноги,
Про эти уши, черт меня дери!
Садитесь все и пейте бога ради!
А ты детей, голубка, отзови…
Читаю три лирических тетради
В объеме курса «Странности любви».
Твои глаза прищуренные узки…
Когда-нибудь и мне лежать в гробу…
Давайте, братцы, выпьем без закуски,
Закусывая нижнюю губу.
Простите все бродягу-непоседу!
Уходит поезд ровно в десять семь…
Опять уеду я, опять приеду
И уж тогда доеду вас совсем.
•
Я. Смеляков
Стал я сильным, как терн, и железным,
Словно окиси привкус во рту.
___
И таяла в области рта
Ослабшая смутная жалость.
___
Обращаюсь к друзьям