С. Нариньяни
Слетались критики на пир,
Клевали пьесу монотонно…
А может быть, Вильям Шекспир
Писал плохие фельетоны?
В. Захарченко
Василий Захарченко множество лет
Проводит в писательском клубе совет
И ездит по белому свету.
Он — самый ведущий (программу) поэт,
Он — самый ведущий (машину) поэт,
Другого подобного нету.
Молчащему-руководящему
Руководителей Союза
Мы все привыкли почитать,
Но, уважая тьму нагрузок,
Хотели бы и почитать.
Члену редколлегии
Заботы у него хватает:
Свой труд тяжелый возлюбя,
Сам пишет он, и сам читает,
И сам печатает себя.
Краткая творческая биография
И так
И сяк
Иссяк…
Москвичу, печатающемуся в Ленинграде
Итак, переменили вы насест,
Но впрок вам не пошли суровые уроки:
Не изменяются от перемены мест
Слагаемые вами строки.
Некоему критику
Живет на свете некий критик,
Довольно тонкий он политик:
Бесстрашно хвалит всех в глаза
И вечно голосует «за».
Некоему писателю
Живет на свете мой приятель,
Благополучнейший писатель,
Нигде ни в чем он не спешил,
Не ошибался, не грешил,
Но если спросите его,
Что написал он —
ничего.
Поэту Эн
Едва успел твой стих забыть,
Как ты статьей меня тревожишь…
Поэтом можешь ты не быть,
Но критиком ты быть не можешь.
Голубое и розовое
Нам критики твердят наперебой:
— Он голубой! Он слишком голубой! —
Но ежели его прочтете прозу вы,
Увидите, что многое в ней розово.
Холодному художнику
Был стих его пустым и голым.
Как ни дудел он в свой рожок,
Как он ни жег сердца глаголом,
То недожег, то пережег…
Почти по Пруткову
Вы любите ль стихи? — спросили раз ханжу.
— Люблю! — он отвечал. — Я их перевожу.
Журналу «Крокодил»
Среди стихов, а также прозы
Мы наблюдаем без помех
Сквозь видимые миру слезы
Невидимый для мира смех.
Толстому журналу
Журнал, журнал… господь его прости…
Как много в нем и серости, и сырости…
Тут можно зарасти и обрасти,
Но чрезвычайно трудно вырасти.
Журналу «Театр»
Понятен интерес
И взрослых и детей:
Тут много юных пьес
И пожилых статей.
Журналу «Огонек»
Не потому ли он немного пресный,
Что каждый номер у него воскресный?
Журналу «Новый мир»
В нем чувствуешь размах от всей души,
Когда важны не мелочи, не «блохи»,
Коль вещи хороши, так хороши,
А коли плохи, так уж плохи.
Альманаху
Романы без начала и конца.
Стишок прохладен, и обзор не пылок…
Как жаль, что вместо своего лица
Имеет он нахмуренный затылок.
Лит. начетчик
Словечка не проронит своего,
Не человек — ходячая цитата.
Ума палата явно у него,
Да жаль, что это книжная палата.
Пятая ласточка
Мы статей твоих не встретим
По вопросам непочатым.
То доругиваешь… третьим,
То дохваливаешь… пятым.
Поэту-критику
Скажу, статей твоих отведав
И просмотрев твои тома,
Все ясно: ты не Грибоедов
И горе тут не от ума.
Однолюб
Всю жизнь любил он воспевать жену.
— «Я однолю-у-уб!» — завинчивал все туже…
И верно: он всегда любил одну,
Но, к сожаленью, не одну и ту же.