В 30-е гг. ХХ столетия уже был известен способ лиофилизации биологических продуктов. Его успешно применяли для лиофильного высушивания сыворотки, но не было понятно, каким образом можно сохранить этим способом живые вакцины, не добавляя к ним бактерицидных химических веществ. При замораживании перед высушиванием живых микроорганизмов в воде или в молоке, в высушенных препаратах оставалось слишком мало живых клеток, чтобы препарат можно было использовать по назначению. Кроме того, и оставшиеся живые клетки быстро отмирали. По этим причинам в НИИЭГ начались поиски «сред высушивания» которые бы позволили высушить микробы живыми и потом сохранять их жизнеспособность и иммуногенные свойства в течение длительного времени.
125. Приготовление Оттеном жидкой живой чумной вакцины на о. Ява. Получение живой вакцины в лаборатории Оттена. Справадоктор Оттен и его ассистенты с двумя бутылями жидкой живойпротивочумной вакцины (Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)
После многочисленных неудач М.М. Файбичу в 1935 г. удалось подобрать такую среду. Ею оказался 10% раствор сахарозы. Высушенные под вакуумом из замороженного состояния в таком растворе вакцинные штаммы сохранялись живыми и после высушивания оставались жизнеспособными в течение 6 лет при низкой температуре хранения и в течение 3–5 месяцев при комнатной температуре. В 1940 г. сотрудники НИИЭГ М.М. Файбич, Р.В. Карнеев, Е.С. Загор, Б.С. Дельник выяснили, что добавление к раствору сахарозы 1% желатины, предотвращает вспенивание высушиваемого материала и способствует более равномерной сушке. Далее они сопоставили эффективность различных живых вакцин и пришли к выводу, что наиболее полноценными им-муногенными свойствами обладает штамм EV.
Затем ими был выполнен огромный объем работ по подбору прививочной дозы вакцины, исследованы побочные реакции на ее применение. Первые серии живой сухой чумной вакцины были испытаны на 15 добровольцах — научных сотрудниках института. В начале 1940-х гг. в НИИЭГ была разработана технология получения «сухой живой вакцины» и создана технологическая линия для ее получения, для которой Карнеевым, Беловым и Дельником была сконструирована отечественная вакуум-сушильная установка, выпускавшаяся потом серийно на одном из московских заводов. В результате этих изысканий, учеными НИИЭГ был осуществлен «скачок» от «принципиальной возможности» использования живых вакцин для профилактики чумы (1903), до получения конкретного вакцинного препарата, который можно производить в больших количествах и массово применять даже в самых отдаленных очагах чумы без особой подготовки персонала (1940).
Для советского командования не было тайной ни само проведение японскими военными работ по созданию бактериологического оружия на территории Маньчжурии, ни то обстоятельство, что при его разработке приоритет отдавался возбудителю чумы. Поэтому перед проведением стратегической наступательной операции против японских войск в Маньчжурии и Северном Китае в августе 1945 г., были развернуты дополнительные инфекционные госпиталя, а 98,5% личного состава соединений Забайкальского, 1- и 2-го Дальневосточных фронтов иммунизировано «сухой живой вакциной НИИЭГ». Последнее обстоятельство обрекало на неудачу любые попытки применения со стороны Квантунской армии возбудителя чумы против советских войск.
Кроме того, разработанная в НИИЭГ вакцина показала очень высокую эффективность в маньчжурском очаге чумы в 1945—1947 гг. Ни одного случая чумы среди личного состава советских войск, находящихся в маньчжурском эпидемическом очаге, не было. Особенно показательна эпидемия чумы в Ванемяо, когда из 100 тыс. военнослужащих, находившихся в очаге, ни один не заболел.
Тупик. До маньчжурской чумы 1945—1947 гг. проблема лечения чумы не была разрешена сколько-нибудь удовлетворительным образом. Если легкие бубонные формы болезни еще поддавались лечению симптоматическими и патогенетическими средствами (уход за больными, вскрытие бубонов, поддержание сердечной деятельности и др.), имевшимися в распоряжении врачей того времени, то более тяжелые формы чумы (бубонно-септическая, септическая и легочная) означали для заболевшего человека только смерть.
В конце 1930-х гг., благодаря экспериментам Г. Жирара и М. Жирара (1939), большие надежды в лечении чумы стали возлагаться на сульфаниламидные препараты. Министерство обороны США в 1945 г. ввело в инструкцию по лечению чумы требование в первую очередь применять сульфидин, а при его отсутствии — сульфатиазол. Сульфаниламидный бум подогревался сообщениями о положительных результатах лечения этими препаратами небольших, и видимо, произвольно подобранных групп больных бубонной чумой в различных регионах мира. Однако попытки применить сульфаниламидные препараты в Маньчжурии в 1945 г. окончились катастрофой: из 48 больных легочной чумой, леченных сульфидином и сульфазолом, выздоровели только двое. А доктор Бай, лечивший бубонную чуму сульфидином в уезде Кенань во время эпидемии 1947 г., сообщил, что выздоравливало всего лишь от 17 до 25% больных, что очень напоминало естественную смертность при чуме. Таким образом, первые же попытки применить сульфаниламиды для лечения людей в крупных и активных очагах чумы, вызвали разочарование ученых.