До 9 сентября новых случаев не было. Но в этот день доставили в госпиталь мужчину, жившего на улице Dale-street, т. е. в квартале, удаленном от первого очага чумы, и не имевшего никакого соприкосновения с первыми больными; 10 сентября заболел рабочий на волосяной фабрике; 14 сентября в госпиталь поступили еще трое: женщина, работавшая в чумном бараке, женщина, муж которой занимался транспортировкой белья и вещей больных в дезинфекционную камеру, и башмачник из того же квартала, где появились первые случаи чумы. Из того дома, где жил этот башмачник, на несколько дней раньше была доставлена женщина, которая умерла в госпитале; дочь ее была найдена уже мертвой в комнате, занимаемой прежде матерью. Обе они бывали в семье В. 16 и 17 ноября в госпиталь были доставлены мать и трое детей из семьи М. Эта семья имела контакты с госпожой Т., изолированной в конце августа и имевшей связь с семьей В. Расследование показало, что в семействе М. 28 августа с явлениями пневмонии и «опухолью желез» умер ребенок. 19 ноября в госпиталь поступила с улицы Dale женщина, а 20 сентября заболела ее дочь, девочка 6 лет. 20 сентября поступил в госпиталь последний больной, живший в предместье Govan, где в начале августа выявлен первый случай чумы.
Всего с 8 августа по 20 сентября заболело 34 человека, из них умерло 14 (43,7 %). Из 28 больных, лечившихся в госпитале, умерло 8 (28,5 %). По всей вероятности, кроме этих 34 случаев, были еще случай заболевания, которые ускользнули от санитарного надзора.
Все старания установить причину появление чумы в Глазго остались безрезультатны. Профессор Ван Эрменген (Van-Ermengem), изучавший ход эпидемиц в городе, сообщил по этому поводу следующее: «Не было очага чумы ни в Англии, ни в Шотландии; болезнь не могла быть занесена сухим путем, и нужно допустить, что она пришла морем и, может быть, под видом легкого заболевания кого-либо из матросов или пассажиров парохода, пришедшего из неблагополучных мест. Единственно, что удалось установить по этому поводу, это заболевание с затвердением лимфатических желез среди экипажа парохода, бывшего в Глазго в мае». Однако мнение Ван Эрменгена при более скрупулезном анализе имеющихся фактов, было подвергнуто сомнению. Выяснилось, что В. — бабушка первой жертвы чумы — была замужем за рабочим доков, расположенных на правом берегу реки Клайд; он работал исключительно на судах, приходящих из английских портов, и не имел никакого соприкосновения с судами из стран, зараженных чумой; больше того, сам он заболел только после смерти своей жены и ребенка. Оказалось, что.
Жена его заболела раньше ребенка, но исследование этой женщины до 25 августа могло констатировать только легкое припухание шейных лимфатических желез, в остальном здоровье ее так же как и ее мужа, было удовлетворительным.
Первые случаи чумы появились на двух соседних улицах, удаленных от порта больше, чем на милю. Квартал этот был населен рабочими «различных мануфактур и проститутками.
Эпизоотии на крысах не наблюдалось, да и вообще их было мало в этой части города. Мертвых крыс не находили ни разу; несколько пойманных крыс были убиты и подвергнуты тщательному исследованию; однако возбудитель чумы не был найден. Водостоки содержались очень хорошо; отверстия их были закрыты решетками, препятствовавшими выходу о пуда крыс.
С середины XIV по начало XVII столетия на территории Шотландии активно пульсировали собственные природные очаги чумы. Поэтому можно предположить, что чума в Глазго (как и в Опорто) стала своеобразным индикатором их «разогрева» в начале XX столетия. Но в те годы эпидемическое расследование осуществлялось только с позиций «крысиной теории». И когда оно зашло в тупик, то вновь прибегли к «вечно живому» учению о контагии. Официальная версия эпидемии чумы в Глазго свелась к следующему. В распространении болезни наибольшую роль сыграл обычай похоронных обрядностей. Похороны собирали около чумного трупа, в тесном и грязном помещении, многочисленную публику, пришедшую отдать умершему последние знаки внимания; часто это служило предлогом к продолжительной выпивке, увеличивающей опасность заражения. Все эти обрядности при погребении лиц, умерших от инфекционных болезней, под страхом штрафа в 40 шиллингов уже давно были запрещены в Соединенном Королевстве, но тем не менее в чумных кварталах Глазго они оставались в силе. Из 27 случаев чумы, официально зарегистрированных в городе, 12 приходилось на лиц, принимавших участие в похоронных обрядах в семьях В. и М.