Первые попытки выйти в море критяне предприняли не позднее 4000 г. до н. э., то есть тогда, когда ни арийские, ни семитские народы еще не появились на исторической арене. Но дни величия Крита наступили, конечно же, намного позже.
Лишь около 2500 г. до н. э. критяне были объединены под властью одного правителя. Затем наступила эпоха мира и процветания, невиданная в древнем мире. Надежно защищенные от вражеских нашествий, живущие в условиях приятного мягкого климата, критяне предавались всем радостям жизни.
Кносс, о котором мы уже упоминали, был не столько городом, сколько просторным дворцом для царя и его людей. Он даже не был обнесен крепостной стеной. Царей, по всей видимости, всегда именовали Минос, также, как египетских царей — фараонами. Правитель Кносса упоминается в ранних греческих легендах как царь Минос. Он жил в Лабиринте и держал там страшное чудовище, Минотавра, получеловека-полубыка. Чтобы прокормить его, Минос забирал как дань у афинян молодых юношей и девушек.
Эти легенды — неотъемлемая часть древнегреческой литературы и, казалось, они были известны всегда. Но лишь в середине XX в. раскопки в Кноссе показали, насколько близки эти легенды были к действительности. Критский Лабиринт оказался дворцом, не уступающим в величии, роскоши и сложности другим подобным сооружениям античного мира. Раскопки показали также, что Кносский дворец был оборудован водопроводом, ванными, что отличает его от других построек того времени.
Гончарные изделия, ткани, скульптура и живопись критян, изделия из драгоценных камней и слоновой кости, металлы и мозаика не уступали по красоте и изяществу шедеврам, принадлежавшим другим народам.
Критяне очень любили различные празднества и зрелища. Особенно они увлекались боями быков и представлениями с участием гимнастов. Одеяния их женщин удивительно напоминают викторианские (корсеты и длинные юбки с оборками).
У критян была и своя система письменности.
Стало общепринятым превозносить достижения критян, считая их народом исключительного артистического дарования. Для того чтобы достичь подобного мастерства в искусстве и ремеслах, понадобилось не одно столетие. К тому же, изящное искусство критян, роскошь их дворцов перестают казаться нам чудом, стоит лишь подумать о том, что три тысячи лет их остров не знал чужеземного вторжения, тысячу лет они сами ни с кем не воевали. Столетие за столетием их художники могли свободно развивать свое мастерство, а мужчины и женщины наслаждаться плодами высокой культуры. Если бы у любого другого народа появилась возможность жить так долго в мире, он, несомненно, достиг бы не меньшей утонченности. При благоприятных условиях любой народ способен раскрыть свое художественное дарование.
По греческой легенде о Дедале и Икаре, именно Крит стал родиной первого летательного аппарата. Образ Дедала (в переводе с греческого «мастер», «умелец») — это своеобразное воплощение тех возможностей, которыми может обладать искусный мастер. Небезынтересно поразмыслить над тем, какой именно реальный факт мог быть в основе этой истории о Дедале и навощенных крыльях. Согласно легенде, воск расплавился на солнце и сын Дедала, Икар, погиб в море. Вполне возможно, что речь идет о каком-то подобии планера, а Икар соответственно был первым планеристом.
В конце концов условия жизни критян изменились после того, как греки и финикийцы начали выводить в море свои мощные флоты. Нам не известно, что стало причиной катастрофы, постигшей эгейскую цивилизацию, и кто нанес сокрушительный удар по этой цивилизации. Но где-то около 1400 г. до н. э. Кносс был разграблен и сожжен, и хотя критской культуре удалось продержаться еще около четырех столетий, это была уже скорее тень ее былого величия. Около 1000 г. до н. э. критской культуре был нанесен последний, смертельный удар (это произошло в дни господства Ассирийской державы на Ближнем Востоке). Дворец в Кноссе был разрушен и уже больше никогда не отстраивался и не заселялся.
Возможно, это было делом рук варваров-греков (группа племен, принадлежавшая к арийским народностям), которые постепенно стали осваивать Средиземноморье. Их корабли могли появиться у берегов Крита, и это означало падение Кносса, так же, как до этого под ударами греков пала Троя. Отголоски подобного вторжения на Крит можно найти в легенде о Тезее. Он вошел в Лабиринт (которым мог быть Кносский дворец), заручившись помощью Ариадны, дочери Миноса, и убил Минотавра.
В «Илиаде» прямо говорится, что Троя была разрушена потому, что троянцы похищали греческих женщин. Современные авторы, правда, стараются перетолковать историю в свете нынешних представлений. Они настаивают на том, что греки напали на Трою, чтобы обезопасить свои торговые пути в Колхиду или преследуя какую-то подобную коммерческую цель. Если так, то автор «Илиады» очень умело замаскировал подлинные причины похода греков.
Куда более вероятно, что гомеровские греки (народ варваров, полный сил, имевший очень слабые представления о торговле и торговых путях) попросту решили раз и навсегда покончить с похищением женщин. Вполне возможно (если судить по легенде о Миносе и по находкам во время раскопок в Кноссе), что критяне похищали или захватывали юношей и девушек, чтобы сделать из них рабов, атлетов для боя быков; не исключено, что и для принесения в жертву. Критяне поддерживали взаимовыгодные отношения с Египтом, но, вероятно, не замечали растущей мощи греков. С ними они строили свои «отношения» совершенно иначе и в конце концов за это поплатились.
Еще раньше греков вышли в море финикийцы. Это были великие мореплаватели. Но прежде всего они были великими торговцами. Их колония Карфаген, основанная до 800 г. до н. э. выходцами из Тира, в конечном итоге стала могущественнее, чем любой из более древних финикийских городов. Уже к 1500 г. до н. э. выходцы из Тира и Сидона имели свои поселения на африканском берегу.
Карфаген был недоступен для ассирийских и вавилонских воинов. Он только выиграл от долгой осады Тира Навуходоносором II. В итоге Карфаген стал самой великой морской державой, которую до этого видел свет. Карфагеняне провозгласили свое владычество над всем западным Средиземноморьем и захватывали любое судно, оказавшееся западнее Сардинии. У римских авторов мы находим немало обвинений в адрес карфагенян в редкой, даже по тем временам, жестокости. Они воевали с греками за Сицилию и позже — с римлянами. Александр Великий строил планы захвата Карфагена, однако, как мы узнаем позже, он умер, не успев их осуществить.
Карфаген, находясь в зените своего могущества, имел неслыханное до той поры население в миллион человек. Большинство его обитателей составляли ремесленники. Исключительно ценились во всем древнем мире, к примеру, шерстяные ткани из Карфагена.
Карфаген, заняв удобное положение между глубинными районами Африки и Средиземным морем, продавал чернокожих рабов, слоновую кость, металлы, драгоценные камни и т. д. всем остальным средиземноморским народам. Карфагеняне разрабатывали медные рудники в Испании, их корабли вышли в Атлантику, и, делая остановки на побережье Португалии и Франции, пробирались на север, к Англии (полуостров Корнуолл) за оловом.
Около 520 г. до н. э. карфагенский флотоводец Ганнон совершил путешествие, которое можно считать беспримерным в истории мореплавания. Ганнон, если верить «Плаванию Ганнона» (греческому переводу его рассказа о своих приключениях, который сохранился до наших дней), проследовал вдоль африканского побережья на юг от Гибралтарского пролива до рубежей современной Либерии. С ним вышло шестьдесят больших кораблей.
Основной задачей Ганнона было найти и усилить какую-то из карфагенских торговых факторий на марокканском берегу. Затем Ганнон двинулся дальше на юг. Он основал поселение в Рио-дель-Оро и проплыл мимо устья реки Сенегал. Достигнув Гамбии, путешественники еще семь дней продолжали свое плавание, а потом высадились наконец на каком-то острове. Но с этого острова им пришлось спешно убираться. Днем на острове было тихо, насколько тихо может быть в тропическом лесу, но ночью путешественники слышали звуки флейт, барабанов и гонгов, а небо было красным от горящих кустарников. Несколько дней они видели, как на побережье пылали джунгли. Потоки огня стекали с холмов в море, и под конец огонь поднялся так высоко, что, казалось, доставал до небес.