Вступив в «трудовой фронт», христианский профсоюзный центр совершил акт самоубийства. Было ясно, что внутри «трудового фронта» сохранить самостоятельность не удастся. Уже 5 мая Отте заявил, что теперь, когда социалистическое движение вместе с его профсоюзами ликвидировано, надобность в христианских профсоюзах отпала{218}. 20 мая появились призывы руководства отдельных отраслевых союзов к членам организации «сотрудничать» с «трудовым фронтом», «соблюдать дисциплину», не стоять в стороне от «строительства новой Германии».
22 июня Лей объявил ВОХП «последним прибежищем марксизма». Он заявил, что «католические и евангелические рабочие союзы должны рассматриваться как враждебные государству, ибо они тормозят великое строительство». Отте, Балтруш, Брауер, Беренс, Штегервальд и Имбуш исключались из «немецкого трудового фронта»{219}. В дальнейшем часть активистов христианского профсоюзного центра подверглась в различное время репрессиям, а некоторые из них даже погибли в концентрационных лагерях.
Летом 1933 г. руководство Амстердамского интернационала заявило, что «немецкие христианские профсоюзы предали свой интернационал и свою церковь»{220}. На самом деле потерпели крах стратегия и тактика всего христианского синдикализма в целом. Об этом наглядно свидетельствует позиция, занятая Международной конфедерацией христианских профсоюзов, возглавлявшейся в то время Отте.
В критические недели, последовавшие за вступлением Гитлера на пост канцлера, официальный орган МКХП прикрывал неблаговидные акции своего влиятельнейшего профсоюзного центра и создавал впечатление полного «неведения» относительно пути, по которому пойдет Германия. Журнал внушал гитлеровцам, что, если они хотят быть националистами, им следует привлечь к себе «все элементы национальных сил, включая профсоюзы». В этой связи он аттестовал ВОХП как профсоюзный центр, вдохновляемый стремлением к «самостоятельности и сословно-профессиональному социальному порядку». Журнал МКХП выражал уверенность, что развитие в Германии пойдет в сторону «мобилизации и сотрудничества всех народных сил»{221}, т. е. как раз в фашистском духе «единства» нации. В апреле 1933 г. этот же журнал одобрил поведение правления ВОХП как «согласующееся с нашей принятой в Инсбруке в 1922 г. экономической программой»{222}. И в мае, уже после разгрома АДГБ, он продолжал вводить в заблуждение национальные профсоюзные центры, уверяя их, что правительство третьего рейха «хочет осуществить свою революцию легальным путем».
15 мая журнал поместил статью Отте, в которой тот взял на себя неприглядную миссию убедить трудящихся, что эксцессы 2 мая не означают ни гибели профсоюзного движения вообще, ни «прощания» с христианским профсоюзным движением в частности. Конец пришел лишь «прежним формам профсоюзного движения». Отте объявлял «трудовой фронт» Лея новой формой профессиональной организации. Гарантией того, что в ней будут представлены интересы рабочих, писал он, является «решительная и честная позиция рейхсканцлера и уполномоченных им должностных лиц»{223}.
Только после роспуска ВОХП и «перед лицом возмущения широчайших рабочих масс фашистским террором»{224}руководство конфедерации выступило против гитлеризма, осудив его произвол, насильственную ликвидацию демократии, беззаконие. Это произошло в июне 1933 г. на очередной конференции МОТ в Женеве, куда во главе «рабочей» делегации прибыл Лей в сопровождении нескольких нацистов-функционеров и включенных в состав делегации для придания ей представительного характера Отте и бывшего активиста АДГБ Лейтнера. Поводом для антифашистской речи 25 июня Серрарен избрал инцидент, связанный с вызывающим поведением Лея на конференции. В темпераментной импровизации генеральный секретарь МКХП напомнил, что выступает как защитник свободы, попранной в Германии. Он отверг жалобы немцев на несправедливости, якобы допущенные по отношению к ним: «Здесь нет отрядов штурмовиков, — заявил он, — члены немецкой делегации могут беспрепятственно получить слово»{225}. Серрарен обвинил нацистский режим в нарушении свободы и профсоюзных прав, в роспуске рабочих организаций, конфискации их касс.
Теперь уже отступать было некуда, и лидеры МКХП открыли кампанию критики фашизма, протеста против его идеологии и практики.