В начале сентября Сподина вызвали в Париж для подведения промежуточных итогов, а Налетову и Кривошееву поручили продолжать наблюдение за парком. В середине сентября руководство РОВС стало подозревать, что операция зашла в тупик. Не удалось не только осуществить теракт, но даже выяснить, куда и почему так внезапно исчез Троцкий. Боевики были твердо уверены, что об их пребывании в Руайяне никто не знал.
Однако они ошибались. Именно Туркул допустил утечку информации, а проще — разболтал об операции своему знакомому и собутыльнику, офицеру-дроздовцу, в отношении которого имелось серьезное подозрение, что он работал на французскую контрразведку.
Шатилов, ревниво наблюдавший за ходом операции, по своим каналам собирал сведения о том, кого послали на выполнение теракта и почему боевики были отозваны из Руайяна. Он был возмущен, что такую операцию бездарно провалили.
Вернувшиеся из Руайяна террористы написали отчеты, которые были противоречивыми и преследовали цель снять с себя всякую ответственность. По словам Сподина, операция была обречена на провал с самого начала. Налетов подтверждал эту версию, заявив, что операцией слабо руководили и это стало одной из причин неудачи. Правда, ответственным за нее он считал Сподина, который, по его убеждению, отнесся к заданию небрежно. Налетов даже полагал, что Троцкий всего лишь «пригрезился» Сподину и он напрасно вызвал из Парижа целую группу. Он доложил также, что 10 сентября (после отъезда Сподина) зафиксировал за собой слежку. Ему удалось оторваться от нее, но еще дважды он замечал за собой наблюдение. После последнего отрыва от полиции Налетов вернулся к себе в дом и, по его словам, пять дней оставался взаперти.
Сподин, напротив, утверждал, что никакой слежки в Руайяне не замечал. Городок маленький, и сыщикам негде было замаскироваться. Сподин отметил, что если бы полиция была в курсе событий, то могла бы задержать боевиков, так как они последнее время носили при себе оружие. Однако этого не произошло.
Налетов и Кривошеев, кроме того, сообщили, что в Руайяне действовала еще одна группа русских офицеров, якобы имевших задание от какой-то другой организации совершить покушение на Троцкого. Эти люди вели себя, по мнению боевиков, по-дилетантски и могли создать дополнительные помехи. Толком выяснить, кто они и откуда прибыли, так и не удалось.
Что же в действительности произошло в Руайяне после отъезда Сподина и чему в отчетах боевиков РОВС можно верить, а чему нет? Закончил ли Троцкий свой отдых в Руайяне или же он был кем-то предупрежден и сбежал?
14 сентября Туркул послал своего человека в Руайян, чтобы на месте провести ревизию операции. Доверенный являлся близким другом Налетова. Не исключено, что версия о вмешательстве французской полиции могла исходить от Туркула, на которого этот человек оказывал влияние. Генерал твердо придерживался этой версии и даже сумел убедить в этом недоверчивого Шатилова. Если Туркул, человек Фока, преднамеренно настаивал на версии о помехах со стороны французской полиции, а их, как утверждал Сподин, не было, то Туркулу и его патрону, вероятно, было что скрывать. Здесь уместно вернуться к уже упоминавшейся записке Слуцкого на имя Ягоды. Это тем более любопытно, что речь идет о появлении на сцене членов французской масонской ложи.
«Несколько позднее к видному масону доктору Зильберштейну, — писал Слуцкий, — обратился бывший офицер гвардии Кексгольмско-го полка, ныне чиновник префектуры Парижа, Парис Владимир Алексеевич. Он сообщил, что ему было сделано предложение принять участие в покушении на Троцкого. Зильберштейн категорически отсоветовал Парису принимать в этом деле участие».
По материалам архивного дела видно, что беседа Зильберштейна и Париса носила доверительный характер и продолжалась довольно долго. Парис пожаловался Зильберштейну, что ему было сделано неожиданное предложение, посоветоваться было не с кем и он находился в затруднении. Узнав, в чем дело, Зильберштейн решительно возразил против какого бы то ни было участия в нем Париса. По словам Зильберштейна, убийство Троцкого если и принесет кому-либо пользу, то только большевикам, с которыми Троцкий ведет упорную борьбу. Если же покушение на Троцкого провалится и будет выяснено, что в нем участвовал Парис, это обернется против масонской ложи. Данный факт будет использоваться в целях компрометации всего масонства и, в частности, связи самого Париса с масонами.
Парис полностью согласился с Зильберштейном и высказал мнение, что эту провокацию против него организовал скорее всего Завадский-Краснопольский, офицер, отошедший от РОВС и ставший агентом территориальных органов французской контрразведки.
Итак, в операции, затеянной РОВС, кажется, проступает след французской полиции. Но не только он. Можно сделать предположение, коль скоро в деле оказались замешаны масоны, не они ли нашли способ предупредить Троцкого о грозящей ему опасности и сорвали план РОВС? Не случайно же он как сквозь землю «провалился»!
Итоги акции подвел генерал Фок, лично доложивший об этом Миллеру. Он сообщил председателю РОВС, что «летом 1933 года в Руайяне лечился Троцкий. Туда же приезжал и М.М. Литвинов. Решено было убрать обоих. Однако оба дела провалились. Троцкого оберегали четыре кольца охраны. Проникнуть через такую плотную защиту практически невозможно…
…Полицейские произвели одно задержание, и людям Фока пришлось срочно ретироваться из района их деятельности. За ними велась слежка на протяжении 3–4 месяцев. Они укрылись в надежном месте и все молчат. На операцию израсходовано 10 тыс. франков» (сумма по тем временам немалая).
Как видим, Фок постарался кое-что приукрасить, упорно отстаивал версию о помехах со стороны французской полиции и, очевидно, утаил часть выделенных на покушение средств. Не исключено, что полиция действовала по распоряжению влиятельного лица, которое, в свою очередь, было лишь орудием могущественных сил.
Утечка информации о готовившемся теракте против Троцкого дала повод русскоязычной газете «Общее дело», выходящей во Франции, в октябре 1933 года поместить небольшую статью, начинающуюся с вопроса: «Правда ли, что во Франции готовилось покушение на Троцкого?..»
8. Операция «Утка»
Как известно, в 1929 году Л.Д. Троцкий был выдворен из СССР и в 1932 году Указом ВЦИК лишен советского гражданства за «контрреволюционную» деятельность.
Оказавшись за пределами Советского Союза, где он проиграл борьбу за власть со Сталиным, Троцкий отнюдь не смирился с судьбой изгоя. Опираясь на политических сторонников в разных странах (по сведениям, в середине 30-х годов насчитывалось несколько сотен активных троцкистов), ослепленный ненавистью к сопернику, он длительное время являлся за границей символом противостояния диктатору, рупором оппозиции сталинизму.
Деятельность Троцкого и его сторонников не ограничивалась только критикой, подчас обоснованной, событий в нашей стране. Эта критика, направленная, казалось бы, лично против Сталина, являлась, по существу, тотальным поношением всего советского. Во многом благодаря троцкистам за рубежом получило развитие явление, ставшее известным как антисоветизм, который долгие годы наносил ущерб проводившейся тогда внутренней и внешней политике СССР, а также международному рабочему и коммунистическому движению. Наиболее яркий и трагический факт — участие троцкистов вместе с анархистами в путче в Барселоне против правительства Народного фронта в мае 1937 года, подавление которого стоило большой крови.
Западные спецслужбы всегда активно «разрабатывали» компартии в своих странах. Благодатной агентурной базой для разведок были троцкисты. Многие из них ранее сами состояли в компартиях, затем вышли или были исключены из них, сохранив в той среде личные связи. Типичный пример: испанец Хулиан Горкин, бывший коммунист, один из руководителей партии троцкистского толка ПОУМ в Испании, писатель, переводчик ряда работ Троцкого. По полученным надежным сведениям из французских спецслужб, Горкин был давним агентом ФБР. По прибытии во Францию в 1938 году предложил свои услуги генеральному директору французской контрразведки ДСТ господину Вибо, заявив, что имеет крупную разведывательную сеть во многих странах мира, в том числе в СССР и «даже в НКВД». Вибо предложение Горкина принял.