Она очнулась от стука в дверь: «Открывайте! Полиция!»
Обыск длился часа три. Перевернули буквально все, но ничего не нашли. Офицер, руководивший группой, требовал указать, где лежит шпионская информация, угрожал всех повесить. Обняв детей, Екатерина Федоровна сидела на диване и повторяла: «Здесь какая-то ошибка, понятия не имею, что вам надо».
После обыска в квартире была оставлена засада. Два дюжих парня расположились в гостиной и приказали никому из дома не выходить.
На следующее утро русская колония Белграда уже знала, что раскрыта советская разведывательная организация, которой руководил доктор Линицкий — член правления галлиполийского общества РОВС, один из приближенных генерала Барбовича и руководителя Национально-трудового союза нового поколения Байдалакова.
В верхах колонии поднялся переполох. В последующие дни масла в огонь подлила пресса. Деятельность РОВС и НТСНП практически была парализована. Руководителям везде мерещились советские агенты.
Сербская тайная полиция арестовала всех активных помощников Линицкого (а их было 10 человек), включая Екатерину Федоровну, которая работала в резидентуре секретарем.
Нелегальная резидентура в Белграде была создана в начале 30-х годов. Она выполняла задачу проникновения в белоэмигрантские формирования и добывания информации о засылке на территорию СССР террористов и об организациях и группах, которые занимались осуществлением этих акций.
Арест сотрудников резидентуры произошел по вине заместителя резидента Ш. Из карьеристских побуждений, решив «отличиться» перед Центром, он без разрешения резидента провел операцию по вскрытию сейфа в квартире лидера НТСНП Байдалакова, сфотографировал имевшиеся там документы. К операции Ш. привлек двух знакомых югославов, один из которых, как выяснилось потом, был агентом местной контрразведки.
Участники операции были взяты с поличным. После пыток и побоев Ш. выдал всех членов резидентуры. Контрразведка в тот же вечер арестовала резидента и многих его сотрудников.
Провал нанес большой ущерб резидентуре. Но одновременно он серьезно потряс те белоэмигрантские круги, которые занимались враждебной СССР деятельностью. Из Парижа сообщали: «В связи с произведенными в Белграде арестами в центре РОВС царит паника».
Кем же был доктор Л.Л. Линицкий?
Родился он в 1900 году на Украине, в г. Ахтырке, в семье командира сотни пограничной стражи. Отец постоянно находился на службе на дальневосточной границе. Семья в основном жила в Ахтырке и в Харькове, а к отцу приезжала лишь время от времени, так как обстановка и условия жизни на границе не позволяли находиться там длительное время. В годы Первой мировой войны ветеран Русско-японской войны, георгиевский кавалер ротмистр Линицкий был направлен на фронт, где героически сражался, командуя кавалерийским полком, и погиб в бою.
В начале 1917 года в возрасте 16 лет из 7-го класса гимназии Леонид добровольно уходит на войну. После прохождения подготовки в учебной команде в звании младшего унтер-офицера направляется на фронт.
Приезд А.Ф. Керенского, бывшего тогда военным министром, в дивизию круто изменил жизнь Леонида. Как активный участник срыва митинга, на котором должен был выступить Керенский, он был арестован. Ему грозила смертная казнь. Но дело ограничилось тем, что его направили в штрафной полк.
Разложение в армии нарастало. Штрафники стали разбегаться по домам. Линицкому как несовершеннолетнему удалось оформить отпуск, и в октябре 1917 года он приехал домой. Экстерном окончил гимназию.
Во время оккупации немцами Украины Линицкий участвовал в набегах на немецкие посты, вел со своими сверстниками подрывную работу против оккупантов. В одной из операций был ранен.
После выздоровления поступил на естественное отделение физико-математического факультета Харьковского университета. Окончив первый курс, возвратился в Ахтырку на каникулы, но не доехал, а присоединился к одной из частей Красной Армии и отправился на фронт. Участвовал в боях, когда Красная Армия отступала к Курску под натиском превосходящих сил белых. В августе 1919 года был снова ранен. Кроме того, открылась старая рана. Медицинская комиссия, признав его негодным к воинской службе, уволила из армии.
В августе 1920 года, подлечившись, Леонид снова направился добровольцем на фронт. Там его зачислили в разведотдел 13-й армии и он начал проходить подготовку для заброски в тыл противника. Однажды по делам службы юноша был направлен в штаб одной из дивизий. Но когда прибыл на место, там шел ожесточенный бой с прорвавшимися белыми. Линицкий подобрал у убитого винтовку и присоединился к группе красноармейцев, которая занимала оборону на окраине населенного пункта. Во время боя Леонид получил тяжелое ранение. Красноармейцы пытались спрятать его в плавнях, но не успели.
Что случилось дальше, Леонид Леонидович написал в автобиографии: «5/18 сентября я уже был в руках белых, которые первым делом раскроили мне прикладом череп и снова бросили лежать на месте. Затем они меня все же подобрали и отправили со своими ранеными в Севастополь, а оттуда на пароходе в Константинополь, причем они уже сами толком не знали, кто я и что». В карманах у него никаких документов не было. По существовавшим тогда установкам сотрудники разведотделов, предназначавшиеся к заброске в тыл противника, имели соответствующий документ, который заделывался в каблук сапога или маскировался в одежде. Такой документ был спрятан в каблуке сапога и у Леонида. По окровавленной разорванной одежде тяжелораненого и по другим признакам распознать в нем красного лазутчика было невозможно, и он сошел за своего.
Так, вместе с госпиталями, на судах, с остановками в Константинополе, Галлиполи его довезли до Югославии. «Переброска в стан противника состоялась, — думал разведчик. — Ну, а кому я теперь нужен — война закончилась». Задачи, которые ставились разведотделом 13-й армии, естественным образом отпали. Появилась мысль пробираться домой. После госпиталя Линицкий, ослабевший и измученный, начал думать о том, как зарабатывать на жизнь. От воинских формирований белых старался держаться в стороне, хотя там и обеспечивали питанием и одеждой. Существовала опасность разоблачения. В разговорах с солдатами и офицерами вопросы «где служил?», «кто командир?» и т. д. были обычными, и это могло привести к провалу. Поэтому Линицкий решил поступить на стройку. Приняли его чернорабочим, затем перешел на фабрику, где, как позднее писал Леонид Леонидович, он получил настоящую рабочую закалку. Здесь же, на фабрике, познакомился со своей будущей женой Екатериной Федоровной, которая стала ему верной помощницей на протяжении всей дальнейшей жизни.
Все это время Линицкий думал об установлении связи со своими. Однако возможности для этого не представлялось. Он решил установить контакт с прогрессивными югославскими организациями. В 1927 году организовал забастовку рабочих на фабрике, в ходе которой звучали призывы к поддержке СССР. За это его уволили с работы.
Леониду Леонидовичу удалось поступить на медицинский факультет Белградского университета, который он окончил в 1931 году. Работал в разных медицинских учреждениях, потом занялся частной практикой.
Однако мысль о том, что надо искать способ связаться со своими, не покидала Линицкого. Позднее он вспоминал: «Не раз делал попытки связаться с товарищами в Москве и засылал всякие хитроумные письма. Наконец это удалось, и я начал работать в нашей славной разведке».
Так в начале 30-х годов Леонид Линицкий включился в разведывательную работу с нелегальных позиций по линии ИНО. В те годы ряд белоэмигрантских и националистических организаций проводили широкую работу по засылке в СССР боевиков для проведения диверсий на транспорте и промышленных предприятиях, террористических актов против руководящих работников. Это наносило большой ущерб стране, и поэтому остро стояла задача разоблачения и нейтрализации их деятельности.