По решению руководства внешней разведки после ликвидации фашистского подполья в Литве «Экстерн» был переброшен в Германию.
…Берлинский период работы «Экстерна» был непродолжительным, но результативным. Дожидаясь возвращения эмиссара Всероссийской фашистской партии Терли, агент не терял времени даром и познакомился с председателем организации «Российское национал-социалистское движение» (РНСД), или «Российское общенациональное движение» (РОД), Меллер-Закомельским, известным еще и под фамилией Мирский. О существовании в Берлине этой организации русских фашистов ничего не было известно, проникновение в ее ряды и ее изучение представлялись делом необходимым и важным. Меллер познакомил «Экстерна» с другими руководителями движения: Кудашом, Бертраном, Скалоном и Деспотули. Агент вступил в организацию и начал посещать ее собрания, на которых регулярно выступал Меллер с оценками положения в мире, говорил о задачах организации, выдвигал для обсуждения конкретные меры по укреплению РНСД, насчитывающего несколько десятков человек, а также преодолению возникающих внутренних конфликтов и привлечению новых членов.
Из выступлений Меллера и бесед с ним «Экстерну» стало известно, что этот «фюрер» русских фашистов делал ставку на Гитлера и нацистов. Он был уверен в их победе над Россией и полагал, что с помощью нацистов в России будет установлен фашистский режим. РНСД смогла бы при немцах занять в России подобающее ей место и стать опорой немецких фашистов. Со своей стороны, немцы хорошо знали Меллер-Закомельского, ценили и поддерживали его. Он, судя по всему, пользовался у них авторитетом. Нетрудно догадаться, что помощь Меллеру немцы оказывали по каналам спецслужб.
«Экстерн» добыл списки членов РНСД и выяснил ее структуру.
Все полученные агентом сведения и материалы 18 октября 1940 г. были направлены в Москву. В письме резидентуры говорилось также, что «Экстерн» встретился с лидером Союза литовских граждан (СЛГ) в Берлине полковником Гривасом. Гривас оценил «патриотические» и «антибольшевистские» настроения Казимира Енджиевского и предложил ему стать членом СЛГ. «Экстерн» согласился.
В Москве сообщение резидентуры вызвало значительный интерес и заставило руководство внешней разведки по-новому взглянуть на положение дел в Берлине и возможность использования в работе «Экстерна». По распоряжению руководства в резидентуру ушло указание следующего содержания: «До последнего времени резидентура в Берлине не занималась вплотную белоэмигрантскими организациями и их контрреволюционной деятельностью в Германии. «Экстерн» может восполнить этот пробел, и его следует использовать для «разработки» верхушки белоэмигрантских и литовских кругов, особенно тесно связанных с немецкими фашистами».
В конце ноября 1940 года резиденту в Берлин было направлено дополнительное указание по работе с «Экстерном». «Нас весьма интересует, — говорилось в нем, — представитель русского фашистского союза в Германии Шелехов, который активно борется против СССР и засылает на советскую территорию своих людей как с целью сбора информации, так и для проведения специальных акций. По имеющимся сведениям, Шелехов был знаком с «Экстерном» в Литве и поддерживает знакомство в настоящее время. Обсудите с «Экстерном» возможность «разработки» через него Шелехова». Центр подчеркнул важность этого задания.
По каким-то причинам восстановить немедленно знакомство с Ше-леховым «Экстерну» не удалось. Возможно, русский фашист куда-то выехал или стал более осторожен.
«Экстерн» продолжал тем временем встречаться с представителями эмиграции и изучать их возможности. На встрече с оперработником резидентуры в Берлине он сообщил, что двое из знакомых ему эмигрантов работают переводчиками: один — в Генштабе, второй — в МИД Германии. Знакомства выглядели перспективными, и Москва одобрила дальнейшие встречи «Экстерна» с ними с целью глубже разобраться в их возможностях.
От «Экстерна» поступала и другая информация, которая не могла не насторожить. Владелец магазина русской книги Купчинский рассказал, что почти 80 % советской литературы раскупали немецкие офицеры, посещавшие лавку группами по 10–15 человек. Как правило, они неплохо говорили по-русски. На книги тратили каждый по 100–150 марок и выбирали литературу по самым разнообразным вопросам, вплоть до разведения кур. Купчинский заметил «Экстерну», что по этим фактам нетрудно сделать вывод, чем в настоящее время озабочен немецкий Генштаб. В связи с инспекционной поездкой в декабре 1940 года генерала Браухича на Восток в Берлине распространились слухи о том, что немцы начали подготовку весенней кампании против СССР и что в этой же связи осуществляли аэрофотосъемку пограничной полосы Советского Союза.
24 февраля 1941 г. «Экстерн» рассказал оперработнику резидентуры, что от Кудаша, одного из руководителей РНСД, ему стадо известно следующее. Вскоре после подписания Пакта о ненападении и Договора о дружбе между Германией и СССР германский Генштаб заказал находившемуся в Берлине генералу Краснову аналитический обзор: «Поход Наполеона на Москву в 1812 году. Теоретический разбор вопроса о возможности такого похода в XX веке и возможные последствия подобной акции».
Это было что-то новое в обычной штабной работе немцев. Заместитель начальника разведки П.А. Судоплатов распорядился информировать об этом Разведывательное управление ГШ РККА.
На последней встрече с оперработником резидентуры Е.И. Кравцовым «Экстерн» сообщил, что он от многих слышал, что война между Германией и СССР может начаться в любой момент. Вряд ли это были пустые слова. На случай внезапной потери контакта были оговорены условия явки и пароль. «Экстерн» сказал, что скоро переедет на новую квартиру, дал ее адрес и новый номер телефона.
Начавшаяся очень скоро война оборвала связь с «Экстерном».
По данным архивного дела, агент «Экстерн» в 1943 году был принят сотрудником немецкого Управления по делам русской эмиграции, которым руководил генерал Бискупский, а его заместителем был Таборитский. Последний и рекомендовал «Экстерна» как активного члена литовской эмиграции и «сторонника» национал-социалистских идей. «Экстерн» был готов проклясть Таборитского за лестную рекомендацию. Будь у него связь с разведкой, он мог бы сообщать ей ценную информацию. А так, вольно или невольно, он превращался в немецкого пособника. Оставаясь в осином гнезде, он все больше компрометировал себя сотрудничеством с немцами.
При первой возможности «Экстерн» покинул управление Би-скупского и выехал под удобным предлогом в Познань. В конце войны он перебрался во Францию. Встал вопрос: что делать дальше? Искать контакт с советской разведкой? Но жив ли тот разведчик, с которым он договаривался о поддержании связи? Знают и помнят ли его еще в Центре? Не отнесутся ли к нему как к изменнику и предателю?
«Экстерн» не сумел найти убедительного ответа на мучавшие его вопросы и, как в молодости, пустился в странствования — удел многих людей, получивших после войны название «перемещенные лица».
Судьба привела «Экстерна» в далекую Австралию. Там он прожил немало лет, женился, принял духовный сан и служил в небольших приходах русской эмиграции.
На склоне лет «Экстерн» все же вернулся в Россию, где, пережив отпущенные ему судьбой горести и радости, скончался.
29. Грозные вести из Варшавы
С установлением в Германии гитлеровского режима перед советской разведкой в Польше на первый план выдвинулась задача получения информации о возможности германо-польского сговора против СССР. Основания для таких предположений были. Правящие круги Польши относились к Советскому Союзу с явной враждебностью. В январе 1934 года была подписана германо-польская Декларация о неприменении силы (ее называют также Пактом о ненападении). Советской разведке стало известно, что при ее подписании поляки стремились заручиться поддержкой немцев в осуществлении своих планов захвата советских земель — от Прибалтики до Черного моря.
Но немцы вовсе не собирались отвоевывать земли для поляков. В их планы входило завоевание для себя «жизненного пространства» на Востоке Европы, в том числе и самой Польши. А пока, играя на антисоветизме польского режима, они стремились нейтрализовать его реакцию на предстоящий аншлюс Австрии и захват Чехословакии, максимально использовать в своих целях антисоветизм тогдашнего польского руководства.