Распространенным эпитетом лунного божества был ma2-gur8, акк. makurru «барка, корабль». Принято считать, что он фиксировал особую фазу Луны, а именно положение, когда ее освещенная сторона была больше половины, но меньше полной Луны [Hall 1985, p. 675; Steinkeller 2016, p. 620–621].
Еще одно чрезвычайно распространенное название: du4-sakar = uskāru; warḫu, букв. «день новолуния», а также «лунный серп, Луна». Известно более 300 примеров его использования в текстах различных категорий III тыс.153 В текстах более позднего времени встречаем определение u4-mu i-lit-ti dSîn(30), «день рождения Луны» [Livingstone 1986, p. 28, line 31]. Этот термин использовался также при обозначении полнолуний в эпоху III династии Ура — u4‐sakar (e2)-u4-15, букв. «(от) новолуния день 15‐й» [Sallaberger I, S. 39]. В этот же период впервые встречается термин для обозначения дня невидимости Луны в конце месяца — u4-nu2-am3/a = bubbulu / bibbulu / bumbulu, букв. «День, (в который Луна) прилегла (= упокоилась)» [Sallaberger I, S. 60; CAD B, р. 298–300]154.
Таким образом, можно констатировать: в Месопотамии в конце III тыс. терминологически выделялись на протяжении месяца три момента в движении Луны: 1) первое появление лунного месяца на западе вечером после захода Солнца, так называемая неомения, 2) день невидимости Луны в конце месяца и 3) полнолуние в середине месяца.
Самым распространенным названием Луны со старовавилонского времени и позднее в текстах разных категорий становится dSîn (EŠ), которое записывалось цифровым образом как d30155. Предполагается, что число 30 при обозначении лунного божества связано с числом дней в лунном месяце, которое считалось священным [Krebernik 1995, р. 361b; Brown 2000, p. 57]. Однако едва ли можно принять такую трактовку безоговорочно156.
В конце III тыс. в текстах разных категорий — гимнах, мифах, молитвах — появляются названия и эпитеты, в которых отражается астральный характер лунного божества. Самые ранние примеры находим в храмовых гимнах, приписываемых Энхедуанне, дочери Саргона Древнего (2316–2261). Сохранившиеся копии датируются периодом третьей династии Ура и старовавилонским периодом. В одном из них (№ 8) Син (= Дилимбаббар) определяется как men-an-dagal-la «Корона широких небес», lugal an-kam, «Царь небес»157, в другом (№ 37) сказано, что Син an-za-gin3-ta e3 «появляется из сияющих (букв. «лазуритовых») небес» и kalam-e dadag-ge «освещает землю»158.
В литературных текстах, восходящих ко времени III династии Ура, содержатся весьма близкие определения159. Среди эпитетов Нанны/Дилимбаббара: diĝir u4-da su3-ra2-aĝ2 bi2-mu2-mu2 «Бог света, обновляющий свой свет» [ETCSL, 2.4.5.3: 9]. О его положении на небе сказано: dnanna an-gin7 su3-ra2-e «подобно небу Нанна удален (от земли)» [ibid., 4.13.11: 1–3]. О его неизменном пребывании на небе: en u4 an-na ul-le-še3 nam-gub «Господин, небесный свет, ты навсегда установлен» [ibid., 4.13.12: 21].
В «Большом списке богов» (и в других аналогичных списках) встречаем ряд названий и эпитетов, относящихся к лунному божеству как к небесному светилу. В числе этих названий: mul-an-na «Небесная звезда», dBU.NIR = dXXX ša nipḫi «Бунир = Син (при своем) восходе», dĝeš-nu11-gal «Великий свет». Некоторые названия имеют поэтический или мифологический характер, например: dgi16-sa-an-na «Сокровище неба», dḫe2-du7-an-na «Украшение неба», dma2-gu-la-an-na «Великий небесный корабль»160, dmen-dara3-an-na «Великая корона неба», dušumgal-an-na «Небесный дракон»161. Общим в этих определениях является то, что Нанна/Син в них трактуется как божество, связанное с небом.
В источниках, относящихся к III тыс., отсутствуют свидетельства о наблюдениях и мифологическом осмыслении лунных затмений. Самый ранний известный нам текстовый пример использования слова an-gi6 «затмение», содержится в литературном каталоге из Ниппура, датируемом эпохой III династии Ура. При этом из самого текста неясно, о каком затмении, лунном или солнечном, идет речь [ETCSL, Text 0.1.1: 4]. Однако в старовавилонский период лунные затмения уже активно использовались в астрологических предсказаниях [Koch-Westenholz 1995, p. 36–39; Hunger, Pingree 1999, p. 7–8; Rochberg-Halton, 1988, p. 19–22] (см. ниже в этой гл.). Мы не знаем, чем объясняется это странное обстоятельство — полное отсутствие упоминаний о затмениях в шумерских текстах. Дальнейшие исследования, хочется думать, прольют свет на этот вопрос.