Этому недостатку въ сѣтяхъ и мережахъ, конечно, легко помочь казенной доставкой конопли и волоса, которая дѣйствительно устроена съ давнихъ поръ. Волосъ доходитъ до Нижней Колымы почему-то преимущественно черного цвѣта, хотя преобладающій цвѣтъ лошадей въ Якутской области бѣлый[47]. Но бѣлый волосъ отбирается по пути слѣдованія другими претендентами, а Нижней Колымѣ достается остатокъ, забракованный всѣми.
Раздача даже такихъ матеріаловъ затрудняется нерѣдко тѣмъ, что за населеніемъ почти всегда числится недоимка прошлыхъ лѣтъ по волосяному и конопляному займу, и до очищенія этой недоимки останавливается или уменьшается новая выдача, не смотря на приближеніе промысла и недостаточность наличнаго завода. Такъ, текущей весною было выдано нижнеколымскому мѣщанскому обществу по полтора фунта довольно плохого волоса на каждую семью. Между тѣмъ на обыкновенную сѣть — семерикъ[48]уходитъ около трехъ съ половиною фунтовъ лучшаго волоса. Очевидно, казенной выдачи едва достанетъ на то, чтобы починить дырья старыхъ волосянокъ, не говоря уже о постройкѣ новыхъ. Конечно, избавить край отъ голодовки непромышленныхъ лѣтъ можно обильной и своевременной доставкой дешеваго и доброкачественнаго матеріала для приготовленія сѣтей и неводовъ. Въ этомъ случаѣ не нужно останавливаться даже передъ безвозмездной раздачей — по крайней мѣрѣ болѣе бѣднымъ семьямъ, что составитъ ежегодную затрату въ 200–300 рублей, которая, однако, очень скоро окупится даже для прямого казеннаго интереса въ видѣ уничтоженія хронически накопляющихся недоимокъ.
Другимъ неотложнымъ вопросомъ для Нижней Колымы является сохраненіе продуктовъ весенняго и лѣтняго промысла въ ихъ первоначальномъ видѣ. На всей Нижней Колымѣ по деревнямъ и заимкамъ нѣтъ ни одного порядочнаго погреба, только въ крѣпости есть два или три погреба, едва достаточныхъ для удовлетворенія хозяйственныхъ потребностей пришлаго служащаго и неслужащаго элемента. Въ деревняхъ даже экономію класть некуда. Общественные погреба, объ устройствѣ которыхъ прилагали столько попеченія предшествовавшія Колымскія власти, подвергнуты забвенію или превратилась въ усыпальницы.
Устройство погребовъ на Нижней Колымѣ, дѣйствительно, можетъ показаться затруднительнымъ — по крайней мѣрѣ, въ предѣлахъ Походскаго устья. Берега нижняго теченія Колымы пологи и тинисты. Во время ледохода прибылая вода заливаетъ избушки и балаганы промышленниковъ до половины стѣнъ. Люди спасаются на кровляхъ, или садятся въ карбасъ, сложивъ предварительно въ него свое имущество, и привязываютъ затѣмъ корму къ углу затопленной избы; въ крайнемъ случаѣ перебираются на какой-нибудь пригорокъ или близлежащій холмъ, какіе попадаются тамъ и сямъ по лѣвому тундряному берегу Колымы. Погреба, выкапываемые вблизи этихъ жилищъ даже на болѣе высокихъ мѣстахъ, почти ежегодно заливаются водою, приходя въ полную негодность.
Однако, еще большее затрудненіе является въ отсутствіи необходимыхъ орудій. Не говоря уже о кайлахъ, у низовика зачастую нѣтъ пешни для долбленія льда, нѣтъ даже сколько-нибудь пригоднаго топора для рубки дровъ. Орудіе, которымъ онъ привыкъ обходиться, часто до такой степени выломано и выщерблено, что едва-ли можетъ конкурировать съ небольшими гладко полированными топорами каменнаго вѣка, какіе иногда попадаются по Колымскимъ и Анюйскимъ дресвамъ. Помимо погребовъ, каждая могила требуетъ отъ походчика или сухарновца напряженія его силъ. Яму приходится вырубать плохими топорами, которые отскакиваютъ, какъ дерево, отъ окостенѣлой почвы вѣчно не тающихъ земныхъ слоевъ. И не смотря на всѣ старанія, могильныя ямы, вырубленныя низовикомъ, такъ мелки, что то и дѣло приходится слышать о медвѣдѣ, разрывшемъ ту или иную могилу, чтобы съѣсть свѣжезарытый трупъ.
Житель Нижней Колымы привыкъ питаться «изъ воды». Только осенній уловъ сохраняется въ видѣ запаса свѣжей рыбы, благодаря великому консервирующему дѣятелю полярныхъ странъ — рано приходящему осеннему морозу. Вся рыба, добытая весной или лѣтомъ немедленно стряпается, т. е. превращается въ юколу или хачиру и костье[49] и сушится на солнцѣ. Лѣтомъ или весною, стоитъ только потянуть сильному низовому вѣтру, прекращающему возможность промысла нерѣдко на цѣлую недѣлю, чтобы всѣ жители вдругъ остались безъ ѣды, кромѣ сухой юколы. Когда юкола сохнетъ, жиръ съ нея стекаетъ прямо на землю. Значительная часть питательныхъ соковъ вывѣтривается во время сушенія. Вязка хахты[50] вмѣстѣ съ вязкой костья представляютъ, по крайней мѣрѣ, вдвое меньшую массу питательныхъ веществъ, чѣмъ пятьдесятъ жирныхъ трехфунтовыхъ рыбъ, изъ которыхъ онѣ приготовлены. Впрочемъ, въ продажѣ двѣ вязки такого «сухого корма» стоятъ никакъ не дешевле 50 рыбъ и низовикъ, покупающій лѣтомъ чай и табакъ именно въ обмѣнъ на «сухое», нисколько не тяготится своимъ кропотливымъ способомъ приготовленія сушеной рыбы. Низовикъ привыкъ къ юколѣ. При полномъ отсутствіи муки и мучныхъ продуктовъ, сухой кормъ составляетъ единственную доступную ему «чаеву закуску», которую онъ цѣнитъ почти столько-же, сколько и основную свою ѣду, вареную рыбу. Къ сожалѣнію, въ ненастное лѣто даже сухой кормъ портится. Юкола горкнетъ и покрывается плѣсенью, на костьѣ заводятся черви, даже варка киснетъ во флягѣ[51].
47
Черный волосъ хуже бѣлаго. Сѣть, связанная изъ чернаго волоса, виднѣе въ водѣ. Поэтому рыба обходитъ её.
49
Хачира дѣлается точно такъ-же, какъ и юкола, только изъ болѣе сухой рыбы и во время сушенія не такъ тщательно оберегается отъ порчи, ибо назначается на собачій кормъ. Остовъ рыбы, остающійся отъ срѣзыванія юколы или хачиры, называется костью.
50
У обыкновенной юколы срѣзываютъ пупку особо. Юколу хахту вѣшаютъ для просушки, не срѣзывая пупки.