Новый жилецъ былъ содержатель моднаго магазина. Магазинъ хотя и былъ украшенъ скромнѣе прежняго, но въ немъ во всѣхъ частяхъ обнаруживалась чистота и опрятность. Несмотря на то, мы всегда считали и это дѣло неблагонадежнымъ. При всемъ нашемъ желаніи новому жильцу всякаго благополучія, мы трепетали за его успѣхъ. По видимому, онъ былъ вдовецъ и имѣлъ другія занятія, потому что каждое утро проходилъ мимо насъ по направленію къ Сити. Торговля въ магазинѣ производилась его старшей дочерью. Бѣдняжка! для этого занятія ей не нужно было помощниковъ. Иногда намъ случалось замѣтить въ задней половинѣ магазина двухъ-трехъ дѣтей, одѣтыхъ, по примѣру матери, въ глубокій трауръ; а вечеромъ мы никогда не проходили не видавъ у окна содержательницы магазина за какой нибудь работой для дѣтей или для продажи. Когда блѣдное лице ея, освѣщенное тусклымъ свѣтомъ сальной свѣча, казалось намъ печальнѣе и задумчивѣе обыкновеннаго, мы всегда думали, что если бы безразсудныя матери семействъ, которыя такъ стараются, какъ говорятся, сбыть съ рукъ своихъ дочерей, если бы онѣ хотя вполовину знали страданія и лишенія, которымъ подвергаются ихъ дочери, для того только, чтобы честнымъ трудомъ пріобрѣсть себѣ дневное пропитаніе, то, можетъ быть, онѣ очень умѣрили бы старанія видѣть дочерей своихъ какъ можно скорѣе замужними и чрезъ минутное удовлетвореніе тщеславія не подвергали бы ихъ страшной нищетѣ!
Но возвратимся къ магазину. Мы продолжали наблюдать за нимъ и видѣли ясно, что нищета въ немъ усиливалась съ каждымъ днемъ. Правда, дѣти постоянно были чисты и опрятны, но ихъ платьица покрылись безчисленнымъ множествомъ заплатокъ. Верхняя часть дома отдавалась въ наемъ, для уплаты части аренднаго содержанія; но охотниковъ поселиться въ ней не являлось. Медленный, изнурительный недугъ старшей дочери лишилъ ее возможности продолжать вечернія занятія. Наступилъ срокъ платежа аренды. Владѣтель дома пострадалъ отъ неудачи послѣдняго жильца, а потому не имѣлъ никакого состраданія къ безуспѣшному предпріятію содержателя моднаго магазина. Онъ подалъ ко взысканію, и въ одно прекрасное утро мы имѣли несчастіе быть свидѣтелями, какъ прикащики "Лондонскаго Дядюшки" вывозили изъ дому скудную мебель, и на самомъ домѣ увидѣли новый билетъ съ крупною надписью "отдается въ наемъ". Что сдѣлалось впослѣдствіи съ жильцами, для насъ закрыто непроницаемой завѣсой, но полагаемъ, что бѣдная мать, совершивъ свое трудное земное поприще, навсегда освободилась отъ скорби и страданій.
Любопытство, сильно подстрекало насъ узнать, что будетъ въ домомъ послѣ этого. Теперь уже ясно было видно, что это мѣсто несчастливо. Билетъ былъ вскорѣ снятъ, и внутри магазина дѣлались нѣкоторыя измѣненія. Мы находились въ лихорадочномъ ожиданіи. Догадки ваши истощились: мы перебрали въ нашемъ умѣ всѣ роды торговли, но ни одинъ изъ нихъ не согласовался съ предубѣжденіемъ въ постепенное раззореніе новыхъ постояльцевъ. Наконецъ магазинъ открыли, и мы удивились, что до сихъ поръ не могли отгадать настоящаго положенія дѣла. Магазинъ — весьма небольшой даже и въ цвѣтущую свою пору — раздѣлился на двѣ лавки: одна была занята шляпнымъ мастеромъ, а другая табачникомъ, который кромѣ табаку продавалъ трости и палки и былъ коммиссіонеромъ воскресной газеты. Обѣ лавки отдѣлялись одна отъ другой тоненькой перегородкой, обклеенной яркими полосатыми шпалерами.