Мы надеемся, что вы теперь можете распознать некоторые произведения, которые мы разоблачили как коварные, под эмблемой «цветов бездны». Это не литературная обработка оккультных теорий в рамках поэмы, рассказа или романа, как, например, «Влюбленный дьявол» Казотта, «Странная история» Бульвера или столь увлекательные новеллы Лермина; ни, тем более, волшебные легенды Востока или «Сказки Матушки Гусыни». Если даже эти «цветы» собраны на краю бездны, то следует признать, что они не выделяют яда; их тонкий аромат ни у кого не вызывал головокружения черных глубин… Нет, мы никогда не стали бы осуждать чудесное в искусстве.
Мы всегда испытывали слабость к болтовне пращуров: рискуя «пасть» в глазах порядочных людей, мы признаемся в этом без обиняков, ибо это так. О, дивные фантазии поэта Перро! Но фантазии ли это?.. Царство фей и гениев, несомненно, должно существовать на какой-нибудь милой и далекой планете, или блуждающие грезы нашего детства солгали нам! Мы не можем этого принять: как грустно, когда греза обманывает! Только реальность должна обладать правом на ложь. Вы разуверились в жизни, разочарованный молодой человек, чью душу ранил реальный мир? Так, по крайней мере, не отрекайтесь от грез вашего детства; пусть они будут для вас убежищем, где спадает вал грубого столетия. Как приятно и утешительно их воскрешать; как полезно вдыхать их светящуюся мглу!.. В восемнадцать лет мы попытались воплотить эти излюбленные грезы; они согласились довольно неохотно: воплощение оказалось недостаточным; так что они сохранили туманный облик и призрачный вид. Неопределенные, неясные очертания колебались. Поэтому мы решили с тех пор забыть об этой бессильной попытке, этом неудачном произведении, бесцветном и невыразительном. Не советуя никому отведать недозрелый плод нашей поэтической неопытности, мы скажем лишь, что недавно, когда мы перечитывали эти «Фантастические рифмы»[596] — а рифмуются они, увы, плохо, — нас поразило и почти взволновало чувство, преобладающее в этих стихах, чье единственное достоинство — искренность: смутное, но вполне реальное осознание потустороннего мира сквозит там в каждой строфе.
Неужели милые феи так далеки?
— Бабушка, ты такая хорошая рассказчица! Поведай же нам еще одну историю о былых временах! Мы — взрослые дети, и наши уши, оглушенные грохотом современного города, все же могут воспринимать, нежные и внимательные, тишайшее журчание чудесных источников; и вздрагивать от восторга при звуках музыки, которую всякий слышал лишь сквозь надтреснутый голос старух-сказочниц, — как слышим мы неясные мелодии сквозь глухой грохот экипажа, катящегося по мостовой. Мы прольем слезы над воображаемыми несчастьями, хотя наши глаза остаются сухими при душераздирающем зрелище реальных бед. Наше мертвое сердце может вновь воскреснуть к искусственной жизни, благоговейно приоткрытое для любви к прелестной Спящей Красавице!
Заставь же нас еще раз улыбнуться и расплакаться — нас и даже тех, чьи губы побледнели, а глаза потускнели от сплина, — заставь нас еще раз улыбнуться и расплакаться, наивная легенда, приходящая к нам из темного прошлого, на богатом и банально расцвеченном языке, наследственном языке неразумных старух!.. Нас охватывает ностальгия по фантастическим краям, нас охватывает любовь к тем, кто жил только в белом пологе над спящим ребенком, кто шептал лишь в ветерке идеальной весны, к кому нас приводят ребяческие и суеверные сожаления: сожаления, напоминающие о стране, населенной грезами, — которая хорошо знакома нашему мечтательному неведению…
Увы, увы! Мы остаемся равнодушными к взволнованному голосу девственниц, взывающих к любви, куртизанок, предлагающих ее видимость, и к голосу любящих супруг. Но проливаем настоящие слезы и осыпаем искренними поцелуями фантомы, возникающие в лунном луче при звуках твоего надтреснутого голоса, бабушка!
Первый Септенер окончен; два других будут основаны не на историях, фактах и легендах, а на теориях герметической науки и оккультной философии. За «Храмом Сатаны» последует «Ключ к Черной магии»; а затем «Проблема Зла» завершит эту серию
Андре БИЛЬИ
СТАНИСЛАС ДЕ ГУАЙТА
Кем же был на самом деле маркиз де Гуайта: аристократом от оккультизма, практиком-колдуном, отравителем, самозванецем или философом, занятым изучением проблемы Добра и Зла? Как случилось, что его книги оказали столь сильное влияние на развитие оккультизма XX века? Россия была (да и сейчас находится) под мощным воздействием духовного импульса, связанного с этой загадочной личностью.
Папюс, чьи опусы который год переиздаются немалыми тиражами, — его прямой ученик и соратник; брат Каббалистического ордена Креста+Розы выполнял весьма неблаговидную миссию при дворе императора Николая II. И, судя по всему, небезуспешно.
Г.О.М. — руководитель наиболее значительной сети оккультных групп и обществ в Петербурге (а затем и в Ленинграде!) — был генеральным представителем ордена, созданного Гуайтой.
Другой известнейший российский автор оккультных книг В.А. Шмаков (между прочим, руководитель московских розенкрейцеров), находился под сильнейшим впечатлением работ философа-каббалиста Гуайта (собственно, по обильным цитатам в книгах Шмакова российский читатель и составлял себе представление об оккультной школе Гуайта).
Судя по всему, деятельность загадочного маркиза оставила весьма разнообразные семена, которые дали всходы. Хотелось бы разобраться в истоках, прояснить личность Гуайты.
К сожалению, о многом можно только строить догадки. И читатель, вслед за Бильи, шаг за шагом следует по запутанному пути исторического расследования: письма, цитаты, воспоминания — все это создает несколько туманную картину жизни маркиза, в которой, тем не менее, достаточно надежно угадывается его истинный облик. В книге упомянуты — в разной связи — более 200 персоналий! Многие из которых — известнейшие деятели французской культуры. И если развитие оккультизма в XX веке нельзя понять без знания этого направления эзотерической мысли, то влияние личности Гуайта на многих деятелей литературы и исскуства, дает, как минимум, новые представления о скрытых причинах различных течений.
Книга дополнена кратким биографическим справочником, а также статьей В. Карпца «Французский эзотеризм глазами историка».
596
Oiseaux de passage, Rimes fantastiques, Rimes d'ebene, par Stanislas de Guaita. Paris, Berger-LevrauIt, 1881, in-12.