Некоторым информбюровцам вменялся в вину шпионаж в пользу СССР. Размах этой деятельности, похоже, был сильно преувеличен как официальной югославской пропагандой, так и фантазиями «органов», но все-таки она имела место. Официальная статистика югославских спецслужб уверяет, что Советский Союз и его союзники завербовали 1932 гражданина Югославии, в том числе 872 – после начала конфликта270. Среди достоверных случаев наиболее показательный связан с неким полковником В.Д. в Риеке, который создал агентурную сеть из 28 человек на военно-морском флоте Югославии. Он был казнен271.
Листовки, по-видимому, были самой распространенной формой активности информбюровцев, занимавшей второе место после устных разговоров. В доступных нам источниках они фиксируются в период 1948-1950 гг., но есть один случай относящийся и к 1951 г.272 В основном листовки были малотиражными. В некоторых случаях они изготавливались на печатной машинке. Тогдашнее законодательство рассматривало распространение листовок антиправительственного содержания как преступную деятельность.
Еще одна запрещенная деятельность информбюровцев – прослушивание просоветских радиостанций. Похоже, даже в 1950-1951 гг. это было широко распространенное занятие, сведения о котором мы находим и в Словении, и в Хорватии, и в Сербии, и в Черногории273. Разумеется, поиск альтернативных источников информации – вполне естественное дело для критически настроенного ума, и выглядеть как преступление оно могло, только если принять шкалу господствующих представлений того времени. То же самое можно сказать и о многих других из «преступлений» информбюровцев. Хранение портретов Сталина, распевание русских песен, распространение слухов, констатация объективного положения дел (например, что Югославия находится в международной изоляции), обсуждение с доверенными друзьями тех или иных проблем в информбюровском духе, анекдоты против Тито, «пассивизация», то есть отказ члена партии или общественного активиста от активной общественной деятельности, терпимость к бывшим заключенным Голого острова – таковы были широко распространенные основания попасть в информбюровцы. Для работников спецслужб был еще один особый профессиональный мотив – «злоупотребление должностью». Современные историки трактуют его как проявление мягкости к заключенным информбюровцам, недоносительство на родственников и т.п. В Хорватии на этом основании были репрессированы 33 работника УДБы из 79, т.е. свыше двух пятых274.
Особенности репрессивной политики давно подтолкнули историков и публицистов к предположению, что значительная часть пострадавших якобы за поддержку СССР и Коминформа на самом деле состояла из случайных жертв. Но сколько же тогда было настоящих информбюровцев? Проблема эта особенно трудная, ведь настоящие коминформовцы могли быть не только в числе репрессированных. Наверняка, среди избежавших ареста какое-то число людей просто затаило свои убеждения, страшась мясорубки репрессий. Косвенно о числе убежденных информбюровцев позволяет судить возобновление их активности во второй половине 1950-х гг., когда репрессии уже были позади. Это число измеряется несколькими сотнями. Но нужно иметь ввиду, что лагерный режим, установленный на Голом острове, большую часть реальных информбюровцев сломил, хотя какую-то малую часть прежде нейтральных людей наоборот ожесточил. К тому же во второй половине 1950-х гг. многие из факторов, подталкивавших людей в информбюровцы, перестали действовать. Поэтому даже без репрессий настроение участников движения могло поменяться.
Попытки определить количество реальных информбюровцев до сих пор предпринимались только на локальном уровне. В частности, это сделал М.Превишич для современного Крижевацкого котара и Славонского Брода в Хорватии. Его исследования дали такой результат: в Крижевацком котаре из 41 зарегистрированного информбюровца были осуждены 23, из них настоящих было или 4 или 15 (к сожалению Превишич неточно формулирует свой вывод, но последнее число нам представляется более правильным)275. В Славонском Броде и его округе были осуждены 50 человек, среди них 22 настоящих информбюровца276. Следует оговориться, что Превишич довольно жестко задает критерии «действительных информбюровцев». По его мнению, это индивиды фанатично преданные Сталину и коммунистическому движению под руководством СССР. Они в содержательном и интенционном смысле понимают текст резолюции Коминформбюро, а потому и действуют в ее направлении277. То есть он жестко привязывает информбюровскую ориентацию к внешнеполитическим оценкам. По нашему мнению, под информбюровцами следовало бы понимать всех противников тогдашнего режима, активно выступавших против него со сталинистских позиций. Такое более мягкое определение, несомненно, увеличило бы круг действительных информбюровцев. Конечно, оценки на уровне двух локальных зон недостаточны, чтобы сделать вывод по всей Югославии, но они позволяют нам предположить, что число действительных информбюровцев не превышало половины числа репрессированных.
272
Архив Војводине. – Ф.334. – П.1518. – Л.2; П.2145. – Л.3; П.3207. – Л.6,7; П.4027. – Л.13; Nikolić M. Navedeno delo. – S.106, 139, 140; Previšić M. Djelovanje «ibeovaca» na području Slavonskoga Broda 1948. – 1955. – S.404; Radonjić R. Navedeno delo. – S.84; Zapisnici Politbiroa Centralnog komiteta Komunističke partije Hrvatske. – Sv.1. – S.522; Sv.2. – S.485.
273
Архив Војводине. – Ф.334. – П.1501. – Л.4; 2145. – Л.3; П.3386. – Л.2; Marković D. Navedeno delo. – S.237; Previšić M. Djelovanje «ibeovaca» na području Slavonskoga Broda 1948. – 1955. – S.403; Zapisnici Politbiroa Centralnog komiteta Komunističke partije Hrvatske. – Sv.2. – S.190, 191, 621; Zapisniki Politbiroja CK KPS/ZKS, 1945-1954. – Ljubljana, 2000. – S.229, 262.
274
Radelić Z. Pripadnici Udbe u Hrvatskoj osuđeni zbog Informbiroa // Časopis za suvremenu povijest. – 2010. – № 2. – S.388, 389.
276
Previšić M. Djelovanje «ibeovaca» na području Slavonskoga Broda 1948. – 1955. – S.409, 412.
277
Previšić M. Djelovanje «ibeovaca» na području Slavonskoga Broda 1948. – 1955. – S.392; Previšić M. «Informbiro» križevačkog kotara 1948.-1958. godine. – S.105.