Первыми попытались поставить этот вопрос сами лидеры тогдашнего югославского режима. Еще в январе 1951 г., выступая на заседании Политбюро ЦК Коммунистической партии Словении, член Политбюро ЦК Коммунистической партии Югославии Милован Джилас заявил: «Проблема ИБ – в Словении не было столько проявлений, поэтому идеологически политически недооцениваем. Нужно неуклонно бороться против капиталистической бюрократии. Все бюрократы, у которых есть позиции, придерживаются линии ИБ. Информбюровщина опаснее, чем мелкобуржуазная стихия»313. Вслед затем та же оценка была озвучена и конкретизирована на заседании Политбюро ЦК Коммунистической партии Хорватии. 2 февраля член Политбюро ЦК КПЮ Владимир Бакарич заявил, что Информбюро опасно из-за отсталости Югославии. Она легко может свернуть на путь СССР, который из-за отсталости уже отошел от социализма. Потому те, кто долго колеблются по линии Информбюро – особенно опасные враги социалистического строительства. В этой связи Бакарич призвал к чистке партии: тех, кто не способен проводить новый курс, отправлять на пенсию, а с колеблющимися и врагами расправляться314. 21 февраля высказывания Бакарича уточнил член Политбюро ЦК КПХ Звонко Бркич. Он заявил, что ядро сторонников Информбюро составляют «разные бюрократические функционеры – лучший кадр для Информбюро»315.
Современные данные о социальном составе информбюровцев очень хорошо ложатся на эти оценки. Соответствующая статистика до сих пор опубликована в неполном объеме. Но согласно официальным данным, которые приводит Р.Радоньич, среди них было 5626 крестьян, 5081 рабочий, 4008 студентов, 1722 работника Министерства внутренних дел и УДБы, 2616 работников партийного аппарата, 550 руководителей органов власти, включая сюда 63 депутата союзной и республиканских скупщин, 4153 служащих Югославской армии316. На этой основе с долей уверенности можно утверждать, что информбюровское движение преимущественно городское и в значительной степени в партийно-государственном аппарате. Статистика по Словении и Македонии как будто этот вывод подтверждает317. Однако все это не означает, что оценки, которые в 1951 г. были даны в Политбюро ЦК КПЮ, справедливы.
Во-первых, публичное изменение точки зрения Политбюро ЦК КПЮ на проблемы социализма произошло лишь в 1950 г., а пик активности информбюровцев приходится на 1949 г., когда КПЮ все еще проводила ортодоксальную сталинистскую политику. Потому усмотреть в информбюровцах бюрократических перерожденцев, восстающих против истинного социализма, не получается. Правда, нельзя отрицать, что с 1950 г. новая политика правящей партии могла толкать догматически настроенные кадры в информбюровцы. Но этот фактор не действовал, когда движение только начиналось. Потому главная причина их появления в чем-то другом. Во-вторых, высокий процент репрессированных в партийно-государственном аппарате может быть объяснен выбором самих карательных органов, их приоритетами в репрессивной политике и сфере поиска врагов.
Впоследствии югославская историография даже близко не поднималась в своей трактовке информбюровцев к уровню Джиласа, Бакарича и Бркича. Она склонна была рассуждать в русле официальной пропаганды, сложившейся в период советско-югославского конфликта и выставлять деятельность информбюровцев просто как часть сталинского заговора против Югославии318.
Этой точке зрения воздал дань даже такой выдающийся историк как Владимир Дедиер. Он преподносил информбюровцев в качестве развитой шпионской сети, которую Сталин создал до советско-югославского конфликта, а во время конфликта двинул в бой против Югославии319. Однако в отличие от своих предшественников Дедиер постарался максимально обосновать эту точку зрения фактами. Он собрал устные свидетельства и даже получил доступ к документам о работе информбюровцев на советские спецслужбы. Поскольку эти документы до сих пор закрыты для историков, сведения Дедиера приобретают особое значение. Поэтому кратко остановимся на них.
У Дедиера можно найти описание пяти таких случаев320. По ним проходят в совокупности 54 человека. Наиболее значительный связан с неким полковником В.Д. в Риеке, который создал агентурную сеть из 28 человек на военно-морском флоте Югославии, за что и был казнен. Еще один человек (Б.Чолич) хотел наладить прослушивание Й.Броза-Тито летом 1948 г., на чем был пойман с поличным и приговорен к 20 годам заключения. Остальные три случая доверия не вызывают. 21 человека арестовали в МИДе по подозрению в связях с советской агентурой, однако о доказанности их вины Дедиер ничего не сообщает. Два генерала, находясь в заключении на Голом острове, признали себя советскими агентами, однако этот факт Дедиер передает с опорой на устное свидетельство, а не по документам. Но главное, порядки на Голом острове были таковы, что узники оказывались способны признать все что угодно, потому воспринимать их показания всерьез не приходится. Замыкает список агентов М.Брашич, который оказал ценнейшие услуги партизанскому движению в годы войны, а в 1948 г. был объявлен советским агентом. Примечательно, что Дедиер не приводит никаких изобличающих его фактов, а сам Брашич свою вину не признавал.
314
Zapisnici Politbiroa Centralnog komiteta Komunističke partije Hrvatske. – Zagreb, 2006. – Sv.2. – S.635.
317
Гуськова Е.Ю. Судьба македонцев, пострадавших в репрессиях конфликта Сталин-Тито // В «интерьере» Балкан. Юбилейный сборник в честь Ирины Степановны Достян. – М., 2010. – Режим доступа: http://guskova.ru/w/yuhis/2010-feb ; Gabrič A. Inforbirojevstvo na Slovenskem // Prispevki za novejšo zgodovino. – 1993. – №1-2. – S.170, 171.
318
См. например: Kržavac S., Marković D. Informbiro. Šta je ta? Jugoslavija je rekla: ne. – Beograd, 1976. – S.147, 159.
319
Dedijer V. Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tita. – Beograd, 1984. – T.3. – S.449.