В основу данной главы лег доклад с тем же названием, который был прочитан на заседании Круглого стола «Локальные исторические культуры и традиции историописания», проведенного Центром истории исторического знания ИВИ РАН в апреле 2010 г. Получив любезное приглашение организаторов принять участие в этом научном мероприятии, мы восприняли его с большим энтузиазмом, поскольку обозначенная тематика оказалась глубоко созвучной тем проблемам, над которыми нам в последние годы часто приходится работать. Дело в том, что античная Греция — это, так сказать, подлинное «царство» локальных традиций историописания.
Остановимся и сразу расставим точки над i. Само понятие «локальный» в нашем контексте может быть трактовано в двух разных смыслах. С одной стороны, можно, в принципе, говорить о древнегреческой историографии как таковой в качестве одной из локальных исторических культур. Так она будет восприниматься в сопоставлении, скажем, с римской или (если выйти за пределы античности) с какой-либо из национальных европейских или восточных исторических школ последующих эпох.
Такая постановка вопроса вполне имеет право на существование. Более того, насколько понимаем, именно ее имели в виду организаторы Круглого стола, ставя древнегреческую историческую культуру в один ряд, скажем, с древнерусской или шотландской. С другой стороны, не можем не заметить, что применительно к античной Элладе понятие «локальный» может означать и «полисный». Иными словами, в данной системе координат локальными традициями историописания окажутся традиции, развивавшиеся в различных греческих полисах[185]. А древнегреческая традиция историописания в целом — как совокупность этих полисных традиций — приобретет тогда статус «региональной» или «национальной» (последнюю лексему в особенной степени употребляем cum grano salis, поскольку, как известно, применительно к античности термины «нация», «национальный» и т. п. предпочитают не использовать).
Мы, по возможности, будем излагать материал и рассматривать возникающие вопросы с обеих точек зрения, то есть говорить и о древнегреческой локальной традиции историописания, и о древнегреческих локальных традициях историописания. Возможно, некоторый акцент будет сделан в сторону этих последних, — что, впрочем, неизбежно.
Итак, в античной Греции количество и диапазон локальных исторических культур и традиций историописания (в данном случае понимаем «локальные» как полисные) просто поражают; они достигали необычайного, фантастического размера, — возможно, максимального в сравнении с любой другой цивилизацией. Эллада, как известно, справедливо считается родиной исторической науки[186], и последняя, что интересно и парадоксально, сразу появилась на свет (невольно припоминается греческий же миф об Афине, вышедшей из головы Зевса сразу взрослой, даже вооруженной) как бы «готовой» — во всей своей полноте и многообразии. Ситуация, весьма схожая с рождением философии[187] на той же греческой земле: та также возникла, хоть и впервые в мире, но почти без подготовительного периода робких попыток, сразу во всем блеске. Всё это — различные аспекты знаменитого «греческого чуда»[188].
Сотни полисов существовали в эллинском мире (включая колониальный). И, наверное, среди них практически не было таких, в которых не имелось бы собственных историков. Во всяком случае, если такие полисы и были, то они являлись редкими исключениями из общего правила. Коль скоро применительно к какому-либо полису в источниках и не упоминается о собственной историографической школе, это, судя по всему, обусловлено чаще всего не отсутствием такой школы, а плохой сохранностью самих источников.
Лишнее напоминание об этой плохой сохранности, возможно, будет сочтено банальностью, однако всё же не можем не сказать с прискорбием: дошедшие до нас целиком (или хотя бы в значительной части, как, например, сочинение Полибия) труды представителей древнегреческого историописания — это лишь жалкие крохи по сравнению с тем, что оказалось утрачено. Погибло (или сохранилось в ничтожных отрывках) в сотни, тысячи раз больше!
Достаточное представление об этом дает хотя бы грандиозный проект Феликса Якоби — многотомное издание «Die Fragmente der griechischen Historiker» (FGrHist). Этот эпохальный свод ученый выпускал на протяжении ряда десятилетий (1923–1958), посвятил ему значительную часть своей жизни, издал 17 томов с текстами и комментариями (856 включенных древнегреческих авторов!) — и всё-таки смерть помешала ему довести дело до конца: настолько колоссален оказался объем материала. К счастью, не столь давно прерванная работа была возобновлена (по наметкам, оставленным Ф. Якоби) коллективом ученых, задавшихся целью завершить издание. Из уважения к авторитету Якоби новые тома по-прежнему выходят под фамилией покойного антиковеда[189].
185
См. в связи с этим прежде всего недавнюю монографию, где вопрос рассматривается именно в указанном аспекте:
186
Разумеется, не историописания как такового (оно зародилось ранее, на Древнем Востоке, см.:
187
Нам уже доводилось сопоставлять «рождение истории» и «рождение философии» в Греции — два этих процесса имеют ряд просто-таки разительных черт сходства. См.:
188
К характеристике «греческого чуда» см., например:
189
В частности: