Во второй половине III в. до н. э. александрийский историк Истр из кружка Каллимаха составил труд «Собрание Аттид» (или «История Аттики»), представлявший собой компендиум предыдущих «Аттид». Истр стал, таким образом, завершителем аттидографической традиции; впрочем, он не был афинянином, историю Аттики знал только по литературе, и его компиляция, таким образом, имеет вторичный характер.
Произведения аттидографов дошли до нас лишь во фрагментах, но даже в таком виде являются ценными источниками по афинской истории[194]. Аттидографы начинали повествование с легендарных времен и доводили до своего времени. В их трудах содержались интересные экскурсы об аттических мифах и культах, государственном устройстве Афин, сведения по топографии и т. п. Скрупулезно изучая и добросовестно излагая события прошлого, аттидографы тем не менее зачастую подходили к имевшемуся в их распоряжении материалу некритически, перемешивая мифы с реальными фактами (особенно это касается древнейших периодов). Отражалась в их трудах также и политическая позиция авторов. Так, считается, что, например, Клидем был сторонником радикальной демократии, а Андротион более симпатизировал демократии умеренной, и это влияло на их оценку и трактовку событий прошлого[195]. Стиль трудов аттидографов обычно сух и прост, напоминает деловую прозу; впрочем, порой встречаются и элементы риторической обработки.
В развитии тематики данной главы, при постановке и разработке вопросов, мы стремились в наибольшей степени ориентироваться на нюансы, которые были обозначены в информационном письме Центра истории исторического знания ИВИ РАН, разосланном потенциальным участникам в процессе подготовки Круглого стола «Локальные исторические культуры и традиции историописания».
В письме, в частности, указывалось: «Можно говорить, по крайней мере, о двух основных способах работы историков с трудами своих предшественников. В одном случае оригинальный текст сохранял доминирующее значение и с течением времени лишь до известной степени совершенствовался. В другом, напротив, бесцеремонно разбирался "по кирпичикам" и служил своего рода строительным материалом для нового произведения».
Мы просто попытаемся показать, как в данном отношении обстояли дела в классической Греции, дабы читатели сами могли на основе этих данных оценить ситуацию, которая, на наш взгляд, не вмещается в полной мере в рамки ни одной из двух обозначенных альтернативных парадигм. В данном случае речь пойдет именно об особенностях древнегреческой традиции историописания в целом, а ее афинская, аттидографическая ветвь будет просто выступать в роли вполне репрезентативного поля для конкретных примеров и иллюстраций.
Сразу оговорим, что особенно далека от древнегреческой историографической традиции первая из вышеуказанных парадигм. Соответствующий подход мы характеризуем как хронографический, характерный для исторических хроник[196]. Как нам доводилось писать в указанных работах, хроники приобретают черты определенной «агглютинативности». Они сливаются друг с другом и вливаются друг в друга. Хронист, начиная свой труд подчас «от сотворения мира», включает в него произведения своих предшественников. Хроника — в известной мере внеличностный и даже безличный, не-авторский жанр. Зачастую она анонимна, иногда псевдонимна (так, некоторые древневосточные хроники составлены от имени царей, хотя понятно, что писали их не сами венценосцы, а их подчиненные-писцы).
Ничего не могло быть более чуждого историописанию античных эллинов. Древнегреческая историческая культура — культура не изложения и описания событий, а их исследования, поиска истины[197]. Этот исследовательский дух, — пожалуй, главное, что внесли греки в историографию и что впервые в мире сделало ее наукой.
Взять тех же аттидографов. «Аттиды» иногда называют афинскими хрониками[198], а, соответственно, аттидографов — хронистами. Однако такое определение не вполне корректно. Аттидографы, в отличие от хронистов, в первую очередь не излагали и описывали прошлое, а изучали и исследовали его. В этом они следовали лучшим традициям античной исторической науки, заложенным Гекатеем, Геродотом, Фукидидом. Безусловно, методы их работы современному историку могут показаться крайне нестрогими, произвольными, порой примитивными. Многие свои гипотезы эти авторы основывали скорее на умозрительных соображениях, нежели на детальном и объективном анализе фактов, порой наивно рационализировали мифы. Тем не менее заслуживает внимания уже сам этот исследовательский дух. Каждый аттидограф стремился сказать новое слово, внести собственный вклад в изучение афинской истории. Поэтому, кстати, все они активно полемизировали друг с другом, горячо оспаривали выводы предшествующих представителей аттидографической традиции. Собственно, потому и появилось так много сочинений данного жанра, что в любом из этих сочинений выдвигалась какая-то новая точка зрения и опровергались предыдущие.
194
Насущной задачей, как нам представляется, является перевод фрагментов аттидографов на русский язык. Пока эта задача еще весьма далека от полноценной реализации. Существует подготовленная автором этих строк подборка переводов некоторых характерных отрывков из «Аттид», см.:
195
Так считал Ф. Якоби, а, например, Ф. Хардинг с ним в этом не вполне согласен. В целом вопрос является дискуссионным.
196
197
Наверное, имеет смысл специально оговорить, что мы не принимаем постмодернистскую позицию, прямо приравнивающую историческое знание как таковое к мифу (см., например:
198
Мы встречаем такой речевой оборот в заголовках трудов как Ф. Якоби, так и Ф. Хардинга, посвященных этим памятникам.