Однако далеко не все сновидения имеют столь простую природу. Как отмечает Фрейд, есть бессознательные желания, природа которых несовместима с представлениями бодрствующего сознания. Появляются тягостные желания, в которых человек предпочитает не признаваться даже себе, и именно такие желания Фрейд считает подлинными источниками сновидения. Например, дочь нежно любит свою мать, но вот ей снится, что мать, к ее величайшему горю, умерла. Согласно концепции Фрейда, дочь могла иметь неосознанное, в высшей степени тягостное желание, чтобы ее мать, к которой она тайно питает неприязнь, как можно скорее исчезла из ее жизни. Даже самая безупречная дочь не застрахована от подобных наваждений. Пожалуй, она стала бы отрицать их самым отчаянным образом, захоти кто-нибудь ее на этом поймать. Явное сновидение внешне не содержит в себе никакого осуществления желаний, а, напротив, скорее опасение и озабоченность, т. е. как раз то, что противоположно предполагаемому бессознательному побуждению. Но ведь известно, что преувеличенная озабоченность очень часто и по праву вызывает подозрение в противоположном. (Критически настроенный читатель, разумеется, спросит: а является ли представленное в сновидении опасение преувеличенным?) Таких сновидений, в которых на первый взгляд нет и следа осуществления желаний, – бесчисленное множество. Обрабатываемый в сновидении конфликт не осознается, как бессознательная и внутренняя попытка его разрешения. Сновидица фактически стремится устранить свою мать. Но быть устраненной на языке бессознательного означает умереть. Однако дочь в нашем случае не обязательно одержима этим стремлением, так как, по сути, сон сфабриковала не она, а бессознательное, которое имеет неожиданное для сновидицы стремление – устранить мать. Именно тот факт, что это ей только снится, доказывает, что она не думает об этом сознательно. Она вообще не понимает, почему мать должна быть устранена. Мы знаем, что определенный слой бессознательного содержит в себе все то из реминисценций, что утрачено в воспоминании, и все то из детских побуждений, что уже не может реализоваться во взрослой жизни. Можно сказать, что многое, проистекающее из бессознательного, поначалу имеет инфантильный характер: таково и данное желание, которое звучит очень просто: «Папа, а правда, если мама умрет, то ты на мне женишься?». Это детское выражение желания представляет собой эрзац нынешнего желания сновидицы выйти замуж – желания, которое по причинам, которые в данном случае надо выяснить, для нее мучительно. Эта мысль или, скорее, серьезность соответствующего намерения, как говорят, «вытеснена в бессознательное» и непременно должна получить там инфантильное выражение, ибо находящийся в распоряжении бессознательного материал – это по большей части детские реминисценции.
В приведенном сновидении речь идет, как может показаться, о неком детском чувстве ревности. Сновидица в известной степени влюблена в отца и поэтому хотела бы устранить мать. Но действительный ее конфликт состоит в том, что, с одной стороны, она очень хочет выйти замуж, а с другой – не может решиться на это: ведь ей не известно, как это все будет, насколько устроит ее муж и т. д. А кроме того, дома так хорошо! И уж придется расстаться с любимой мамочкой и быть самой взрослой и самостоятельной… Но девушка не замечает, что проблема замужества теперь всерьез встала на ее пути и захватила настолько, что она уже не может оглядываться на отца и мать, не привнося в семью этот поставленный судьбой вопрос. Она уже не прежний ребенок, она теперь особа, желающая выйти замуж. Но в ее семье муж – это отец, и неосознанное желание дочери иметь мужа направляется на отца. Но это – инцест. Таким образом, возникает интрига инцеста вторичного порядка. Фрейд выдвигает здесь предположение, что тенденция к инцесту первична и составляет подлинное основание того, почему сновидица не может решиться выйти замуж. Рядом с этим основанием все другие приведенные основания не имеют для него большого значения. В противоположность такому пониманию я уже давно отстаиваю точку зрения, согласно которой случаи инцеста отнюдь не доказывают наличия общей склонности к нему, так же как факты убийства не говорят о наличии некой общераспространенной и порождающей конфликты жажды убивать. Я, правда, не захожу так далеко, чтобы вовсе отрицать наличие в каждом индивидууме задатков для любого преступления. Но все же есть огромная разница между наличием подобного задатка и действительным конфликтом и основанным на этом конфликте раздвоением личности, проявляющемся в случае невроза.