На деле, однако, деятельность Прудона всегда встречала огромные препятствия среди передовых групп и партий во Франции. В сороковых годах все авторитарные социалисты были его ожесточенными противниками, а он был таким же их противником. В революционный и республиканский период 1848–1851 г. г. критика Прудона не привлекла к себе внимания, ибо народ был увлечен идеями государственного социализма Луи Блана, революционеры вообще нейтралистским якобинством, крестьяне и другие широкие слои народа бонапартизмом, и все вместе верою в правительство. Только молодой журналист Ансельм Белльгарриг, побывавший в Соединенных Штатах, Нью-Орлеане и в районе Миссисипи и пораженный тогдашней простотой американского городского и правительственного механизма, особенно по сравнению с французской бюрократией, выступил с мыслью о ликвидации правительственного аппарата и самоуправления, основанного на суверенитете муниципалитета (общины). Ежедневная газета «Цивилизация», издававшаяся в Тулузе в период с марта до декабря 1849 года, два больших номера журнала «Анархия» (Париж, апрель и май 1850 г.), несколько брошюр и других издании Белльгаррига и его друзей проповедовали это отрицательное отношение к французскому правительственному организму. В то же время эти издания воздерживались от поддержки какой бы то ни было социальной доктрины. Они, таким образом, отрывались от народных движений, но ими не пренебрегали политические мыслители: ибо иллюзорность веры в правительство и избирательной политики все более и более влияла на передовых мыслителей. Взамен парламентаризма они изобрели прямое представительство (Риттингаузен, Консидеран, Ледрю-Роллен в период 1850–51 г. г.) и другие способы упрощения и децентрализации правительственного организма. В то же время, в области экономики, государственному социализму Луи Блана были противопоставлены планы федеративных ассоциаций (Константин Пекер) в сороковых годах. Еще раньше того, в тридцатых годах, фурьеристами была выдвинута идея о «сосьетарной коммуне», блестяще изложенная Консидераном в его «Судьбе общества» (1837, 38, 44), и т. д.
Однако, все эти даровитые, образованные меньшинства не могли помешать Луи Бонапарту собрать урожай с посева идей авторитарной республики и объявить себя императором Наполеоном III, действуя по образцу своего дяди, императора Наполеона I, сделавшего свою добычу из авторитарной республики 1792 г. При Наполеоне III националистическая политика получила преобладание. Буржуазные и якобинские демократы и республиканцы поддерживали этот национализм, как их отцы поддерживали политику завоевания, проводившуюся первым Наполеоном.
Только Прудон с честью противостоял этому искушению и предостерегал против национальных войн и неурядиц, начавшихся с 1859 г. и до сих пор рвущих Европу на, куски и разоряющих ее. Прудон проповедовал федерацию, как это делал позднее и Бакунин, в 1867 г. Таким образом, в 1859–1863 годах, как и в 1848–1851 годах, Прудон возвысил свой предостерегающий голос и стал самым ненавистным человеком как раз для тех партий, которые считали себя наиболее передовыми в социальном и политическом отношениях.
Но много рабочих прислушивалось к нему (1863–1864 годах), и он резюмировал свои советы им в посмертном произведении, указанном выше. Его безвременная смерть (19 января 1865 года) оставила после себя пустоту, ибо все его друзья и ученики специализировались на отдельных частях его учения, ни один из них не мог заместить и дополнить его, подобно тому, как Анфантэн и Базар дополнили Сен-Симона, как Консидеран дополнил Фурье, и так далее. Верморель и Левердей обладали величайшими способностями, но обстоятельства помешали полному признанию их заслуг в то время. Кроме того, здесь надо упомянуть, что коллективизм победоносно развивался в те годы, в конце 60-х годов, заполняя пустое место, оставленное последователями. Прудона, и пропитывая все движение социалистическим духом, как это будет показано ниже.
Прудон привлек к себе большое внимание в Германии со стороны всех выдающихся социалистов того времени, от Карла Маркса до Макса Штирнера, а также радикальных философов вроде Арнольда Руге, социалистических философов и радикальных политиков вроде М. Гесса и Карла Грюна, ученых и музыкантов, вроде Карла Фохта и Рихарда Вагнера, и многих других. Все они считали государство вредным и ненавистным и все надеялись увидеть его устраненным, ликвидированным и исчезнувшим, хотя они и расходились по вопросу о способах и ближайших шагах для достижения этой цели. Мы видим, что таким же образом государство осуждалось и пренебрежительно оценивалось Пи-и-Маргалем в Испании (1854), английскими писателями в 50-х годах, писателем Писаканэ в Италии и т. д. Свое огромное развитие идея государства получила только благодаря политическому честолюбию бонапартистской Франции, национальному патриотизму Кавура, Мадзини и Гарибальди, благодаря польскому восстанию 1863 года, благодаря роли Пруссии в датской и австрийской воинах и американской гражданской войне (1859–1866 годов). В те годы изучение принудительного характера государственной власти, которым занимались почти все передовые мыслители от 30-х до 50-х годов, было придавлено густым слоем национализма. Позднее, начиная с 70-х годов, ту же роль играло открытие социально-охранительного характера государства. Государству стали щедро приписывать всякого рода социальные функции, чтобы создать впечатление, что оно необходимо. С того времени развитие непрерывно шло ретроградным путем вплоть до всепоглощающего и всем управляющего фашистского государства.