Выбрать главу

В конце концов, в чем же дело? Каждый, кто восстает во имя революции, очевидно хочет продолжать эту революцию, достигнув ее цели, защитить себя от ее врагов. Революция и узурпация оба могут применять одни и те же насильственные средства, но они различаются в том, что революция делается для блага всего человечества, узурпация же — для пользы группы, отдельных лиц, классов или сословий, представляющих частные интересы. Диктатура вначале была командованием, добровольно вручавшимся лицу, по общему признанию обладавшему необходимыми качествами, на случай бедствия или опасности. Диктатор удалялся от власти после того, как его задача была выполнена, как сделал это в древнем Риме Цинцинат, вернувшийся к своему плугу. Постепенно диктатура вылилась в тираническую узурпацию и превратилась в деспотический цезаризм, в самодержавие: впервые это сделал Сулла и Марий, потом Юлий Цезарь подготовил почву для Октавиана (Августа), а вскоре затем — для Тиберия и Нерона. Духовное руководство из рук первых христиан перешло к общему собранию епископов, к папе, от верующих — к священнику. Подобным же образом и внутри социалистических партий и организаций власть переходит в руки исполнительных комитетов, признанных лидеров и т.д. Так обстоит дело во всяком движении, где свобода находится в пренебрежении, где власть создают или подчиняются ей. Это вовсе не неизбежно, ибо везде, где творится истинно полезная работа, как, например, в науке, технике, искусстве, где для всякой деятельности необходима надлежащая подготовка, все делается теми, кто может выполнить работу наилучшим образом. Их работу рассматривают, сравнивают, и полезность ее не зависит от иерархического положения тех, кто ее делает.

Во всяком случае, это — необходимое и нежелательное условие всякой продуктивной работы, и если власть вмешивается сюда, то в результате получается разложение и понижение продуктивности. Прогресс творится искусством и способностями, тогда как власть, сама по себе бессодержательна, может, быть применена и к хорошим, и к плохим целям, может создать нечто полезное или же привилегию, угнетение.

Анархизм желает восстановить творчество на путях разумности, опыта и знания, вернуть ему его место, т.е. освободить его от посторонних влияний, а таковыми являются государство, монополия, невежество, предрассудок и отсутствие независимости.

Если люди, кто бы они ни были, желают подчиняться таким влияниям, — а всякая диктатура является таким влиянием, — то они не есть и не могут быть анархистами. Если они по какой–нибудь другой причине считают себя анархистами, то они ошибаются, а если они хотят навязать такие мнения анархистам, то не смогут этого сделать даже при условии широчайшей терпимости по отношению ко всему разнообразию личных взглядов. Таких людей нельзя считать анархистами: они принадлежат к числу сторонников власти. Петр Аршинов имеет полное право заявить, что он не согласен с анархизмом, и в чем именно он не согласен с ним, и что именно он предпочитает ему, — но он должен понять, что он не может быть в двух разных лагерях в одно и то же время: быть анархистом и сторонником диктатуры, ибо одно исключает другое.

Я узнал из его биографии, напечатанной «Группой русских анархистов в Германии» (Берлин 1922) в книге под заглавием «Гонения на анархизм в Советской России» (страница 48, где напечатан документ, исходящий от его тогдашних ближайших товарищей), что он был рабочим в Екатеринославе, принимал участие в движении с 1904 года, сначала в качестве члена большевицкой партии, выпускавшей свой нелегальный закавказский орган «Молот» в 1905–6 г.г. Он стал анархистом в 1906 году, был очень активен в революционной рабочей борьбе последующие годы, едва избежал смерти на виселице и, наконец, в 1910 году попал в тюрьму, где и пробыл до марта 1917 года. Он принял участие в октябрьской революции в Москве, принимал участие в издании анархической литературы, а в 1919 году участвовал в организации борьбы с Деникиным. Позднее он подвергся преследованию в качестве одного из тех анархистов, которые не пожелали преклониться перед советской властью. Его активность в махновский период широко известна.

Это весьма почетное прошлое показывает, до какой степени он возлагал свои надежды и веру на прямое революционное действие рабочих анархистов, которые могут увлечь других за собой. Он был ближайшим свидетелем того, как большевики накладывали свою руку на все и становились преобладающей партией. Это больно задело его чувство уже в 1917 году (стр. 5 его брошюры). Таким образом, он измеряет социальные воззрения — достигаемыми успехами. Такой метод не является доказательством против анархических идей и тактики. Если в наши дни какой–нибудь шарлатан рекомендует патентованные лекарства, а ученый объявляет о ценном труде, то, при нынешнем положении вещей, шарлатан будет продавать успешнее. Именно это и есть причина, почему все усилия должны быть приложены к тому, чтобы воспитывать людей в лучшем направлении. Очевидно, что легче захватить власть, и действовать диктаторскими мерами в течение неопределенного периода времени, который продолжается уже почти 15 лет, чем заставить миллионы, никогда не слышавших об анархических идеях, действовать в согласии с анархическими идеями и идеалами. С первых же шагов масса приведена была к молчанию и послушанию. На смену царской власти пришла большевицкая власть. Вышло так, что все осталось более или менее по старому, а настоящая социальная проблема оказалась отодвинутой в будущее: как научатся эти массы быть свободными, как создадут они для себя богатство, разнообразие и красоту жизни, которые и являются подлинной целью социализма? Когда царизм и капитализм управляли ими, то эти цели и этот идеал стояли перед массами. При нынешнем же положении вещей массам запрещено даже лелеять в душе иные идеалы, чем те, которые предлагает им власть. Это означает, что самое святое право человека, право самому работать над своим прогрессом, отнято у масс и что диктатура поставила массы в положение индейцев, живших в XVIII веке в иезуитских миссиях в Парагвае. От колыбели до могилы они находились под диктатурой попов и потеряли свое первородство. Такова же фашистская диктатура, калечащая души итальянцев вот уже 10 лет. Только таков может быть результат телесного и духовного порабощения и остановки развития ста миллионов и более русских, управляемых в порядке диктатуры.