Именно это говорилось и говорится во всей огромной пропагандистской литературе властников. Игнорировать эту пропаганду не следует. Не должны также свободомыслящие закрывать глаза и на огромные размеры пропаганды духовенства. Люди, интересующиеся историей и изучающие прошлое, в состоянии будут понять, какая работа была необходима, чтобы очистить память Бакунина и Альянса от марксистской лжи и извращений. Короче, я защищаю дело, против которого не выступал никто из многочисленных известных мне борцов и которое встретило бы более широкую поддержку, если бы наше поле деятельности не сузилось до такой степени.
Меня иногда упрекали за то, что перечисленные книги написаны по–немецки, на моем родном языке. Я напечатал их по–немецки потому, что товарищи из берлинского «Синдикалиста» были единственными в Европе в 1922 и 1924 г.г., которые предоставили мне возможность печатать эти исторические произведения и действительно напечатали. Это обстоятельство не оказалось препятствием для товарищей Сантильяна, Оробона, Фернандеса, которые изучили немецкий язык и частично перевели эти книги (биографии Малатесты и Элизе Реклю, а также некоторые главы из исторических работ и т.д.).
Издательства «Ла Протеста» и «Ла Ревиста Бланка» дали мне возможность в любое время написать историю анархизма для напечатания у них. Несколько итальянских товарищей, как доктор Паоло Флорес, Малатеста и Бертони, сделали возможным напечатание тома произведений Бакунина в Италии (1928). Еще ранее того, Элизе Реклю убедил меня напечатать один том сочинений Бакунина (1895) и «Библиографию анархии» (1897). В недолго просуществовавшем журнале «Анархическая Идея» (Париж, приблизительно в 1923 г.) я напечатал первый, очень сокращенный, текст исторических работ, а вскоре затем дополнил это изложение для «Суплементо ла Протеста», получилась довольно большая брошюра, которая была перепечатана в «Ревиста Бланка.» Если бы кто–нибудь предложил мне напечатать упомянутые работы на французском и английском языках, то я написал бы на этих двух языках, но так как никто никогда об этом не думал, то никаких переводов сделано не было (за исключением перевода на испанский).
Не меня следует упрекать в этом, ибо я воспользовался единственной возможностью, какая у меня была, для напечатания упомянутых книг. Я всегда говорил, что просмотрю и дополню эти книги для .любого перевода, как и сделал это при напечатании биографий Малатесты и Реклю в испанских переводах. Что мог я сделать? Поколение этих лет не проявляло большого интереса, и я все еще не вижу его пробуждения где бы то ни было, за исключением говорящих по–испански стран и среди германских товарищей, ныне совершенно раздавленных.
Я часто предлагал товарищам разных стран, чтобы они и их группы помогли сделать возможным издание упомянутых неопубликованных рукописей, путем заблаговременной подписки на большое число экземпляров немецких книг, которые они сдали бы библиотекам и т.д. Это побудило бы германских издателей поспешить с напечатанием этих книг.
Ничего, однако, не было сделано, и, таким образом, после захвата всех нераспространенных книг в Берлине в 1933 году, все те книги, которые не имелись в запасе в других странах, исчезли из продажи.
Можно ли это считать удовлетворительным решением вопроса, когда все на наших глазах исчезает, а мы нисколько об этом не заботимся? Я ничего тут не в состоянии поделать и думаю лишь об одной маленькой подробности, доставляющей мне много удовольствия, а именно: о том, что Малатеста, знавший английский язык, взял на себя задачу изучить немецкий язык и был в состоянии прочитать эти исторические работы, о чем и написал мне. Разве молодому поколению было бы труднее сделать это, чем Малатесте? А со сколькими языками я должен был познакомиться, чтобы собрать материал для этой, подлинно международной, истории?
Я действительно не знаю, что делать со всем этим материалом, со всеми этими еще незаконченными рукописями, которые пытаются сохранить историю анархических идей. К этой попытке был интерес еще в 1924 году, а в 1934 году я уже почти не вижу такого интереса. В 1935 году товарищи из Guilda de Amigos del Libro, в Испании, сделали возможным напечатание этого тома — первоначально написанного для «Ла Протеста» в Буэнос–Айресе — и я пользуюсь этим случаем, чтобы поблагодарить их за их ценные усилия.