(1929)
АНАРХИЗМ И БОЛЬШЕВИЗМ
Социализм, каким он должен быть, и социализм, каким он быть не должен
Настоящей интеллектуальной катастрофой и моральной трагедией является то обстоятельство, что, после целого столетия углубленного исследования процесса эволюции и направления человеческого прогресса, первые же возможности социалистических движений в крупном масштабе, созданные крушением царизма в 1917 году, были загублены. Они были принесены в жертву на алтаре всего, что стремится назад, упрочивая власть, воздвигая стены и плотины против эволюции и принося человечество еще раз в жертву молоху единой догмы и касте первосвященников, присягнувших этой догме. Это было сделано большевистской узурпацией и монополией в ноябре 1917 года.
Узурпация и монополия с тех пор все росли, фатально укрепляясь и обособляясь в той степени, в какой они пытались стать на пути эволюции и добиваться только своего собственного увековечения. Чтобы совершить это в нынешнем веке, узурпация вынуждена внешним образом подражать формам прогресса, техническим усовершенствованиям и социальному устройству, но это уже не признание прогресса, как монархия или церковь не становятся просвещенными и прогрессивными, когда дворцы и церкви освещаются электричеством или декорируются современными художниками. Все морально гибнет под рукою реакции, которая захватывает целиком душу и тело человека в свою власть и формирует их по своему усмотрению. Именно это, судя по всему, что я знаю, проделывают с русским народом с конца 1917 года, как это делают и с итальянским народом с 1922 года и с другими народами в других формах с тех же пор.
Это пластическое переделывание мысли и природы народов догматическими деспотами является преступлением против духа человечности. Человечество, со второй половины ХVIII века, переросло эту стадию, — оно боролось и бунтовало против нее, будило разум, все более возмущалось и проявляло свой гнев повсеместными революционными вспышками, выражало свое возмущение в мысли и в науке, во всех формах либерализма и социализма на протяжении столетия. Человечество не желает идти назад в интеллектуальную и моральную опустошенность и грубость средневековья.
Все это необходимо объяснить исторически, как примитивное несовершенство первых коллективных практических шагов к социализму, сделанных при самых неблагоприятных условиях, после целых годов раздражающей, огрубляющей и мучительной войны. Мы должны допустить, что в 1917 и 1918 годах ни меньшевики, ни социалисты–революционеры, ни синдикалисты и ни одно из направлений анархической мысли не отличались особо высокими качествами, ни в своих практических достижениях, ни в своей моральной способности приносить партийные интересы в жертву общему делу.
Допустим все это в интересах дальнейшего обсуждения вопроса. Чем больше было необходимости в дружественном сотрудничестве всех прогрессивных сил, тем более индивидуальная догма, самоутверждение, заинтересованность и партийная гордость, или тщеславие должны были отходить в сторону. На самом деле сделано было как раз обратное и то же самое продолжает делаться и теперь. В результате получается застой и разложение, которые в настоящее время лишают человечество сотрудничества целых народов, больших и малых, заключенных в тюрьмы и содержащихся за решетками или за колючей проволокой границ большевистских, фашистских и национал–диктаторских государств. Другие народы содержатся в настоящих домах смерти, под гнетом финансового разорения и обнищания, духовного и телесного голода и отчаянья. Лишь очень немногие народы ведут относительно нормальную жизнь, но и они потрясены поразительным ростом кризиса в течение 1931 года, и им также не под силу нести тяжесть современной цивилизованной жизни, чрезвычайно сложного организма, зависящего от сотрудничества очень значительного числа сил, из которых многие теперь парализованы, дезорганизованы или даже и вовсе уничтожены. Столько подпорок вынули или пытаются вынуть, что крушение, которое может при таких условиях наступить, не только повторит, но усилит и ухудшит те неблагоприятные условия, которые в 1917 году оставили так мало шансов на благоприятный исход Великой Русской Революции.
Есть люди, которые уверяют, что защита большевистской революции требовала и до сих пор еще требует безусловного подавления всего, что не есть большевистские мысль, действие или, по крайней мере, слепое подчинение им. И есть много сочувствующих, которые этому верят, и тем больше верят, чем дольше они живут. Все это только временно, говорят нам эти люди, и указывают на то, что несколько поколений тому назад Маркс, а позднее также и Ленин признавали безгосударственное управление, свободное общество, анархию, как последнюю и окончательную стадию развития — совершенно так же, как самый богатый капиталист–христианин всегда готов признать, что после чистилища люди войдут в Царствие Небесное, где не будет ни богатых, ни бедных, а все будут равны, свободны и счастливы. А пока что, «временная» стадия должна быть продлена всеми способами, — а мы знаем, что означает «всеми способами», мы знаем также особую жизнеспособность общественного устройства, именуемого «временным» или «переходным». Так как такие промежуточные формы весьма несовершенны, стеснительны, невыносимы, то их поддерживают силой, путем все более растущего принуждения, со все большими расходами, и все это противоестественное, искусственное положение вещей становится еще более невыносимым и требует еще более искусственных подпорок, путем силы и крупных издержек и т.д. — от плохого к худшему до тех пор, пока перегретый паровой котел не разрывается. Тогда происходит разрушительное крушение. Все это присуще так называемым «временным мерам», полумерам, которые по самой природе своей не могут быть вполне действенны и, следовательно, должны вести к кризису. Они не могут вести к здоровой и прогрессивной эволюции, ибо отрицательные усилия может вести механически и неизбежно только к отрицательному эффекту, и весь организм не может жить надлежащим образом при длительном отсутствии поддержки.